ЭТО НУЖНО НЕ МЁРТВЫМ! ЭТО НУЖНО ЖИВЫМ! 

        Вынужден вернуться к разговору, поднятому «Антиспрутом» 21 и 28 июня 2007 года, о сохранении памяти воинов, павших в боях с немецко-фашистскими захватчиками.

       После разгрома 9-10 февраля 1943 года в Новоджерелиевской части нашей 417-й СД, немцы прогнали на Гречаную Балку с ночевкой в Роговской несколько десятков военнопленных, в основном армян, пристреливая по пути обессилевших. Одному или нескольким военнопленным в Роговской удалось бежать, но этот факт нуждается в уточнении, потому что не только в разговорах, но и в статьях местных газет за 70-80-е годы вокруг этого допущены фантазии по поводу помощников побега.

       Освобождая приазовскую часть Кубани, передовые части 58-й армии Северо-Кавказского фронта вошли в станицу Роговскую 12 февраля 1943 года. По воспоминаниям старожилов, немцы расстреляли здесь две группы наших разведчиков: одну группу из пяти азербайджанцев (двое из них были с простреленными ногами) расстреляли из танкового пулемета у кладбища, во дворе Кашкиной Ольги Герасимовны за несколько дней до своего ухода; другую группу, из 5-7 человек, в ночь с 10 на 11-е февраля перестреляли в поле на краю станицы со стороны Новоджерелиевской (территория колхоза «Большевик»), причем, одного из них, обнаружив в середине дня живым, облив бензином, сожгли. После освобождения станицы расстрелянных во дворе Кашкиной колхозники «Новой Жизни» присыпали в яме или окопе у Фетисовой мельницы, стоявшей тогда напротив дома Кашкиной, а тела другой разведгруппы колхозники «Большевика» отвезли быками на кладбище. Рассказывают, как немцы приводили ночью на допрос к переводчику пойманного нашего разведчика-кавказца, который объяснял, что просто прятался от войны в камышах. Фамилии погибших разведчиков и поныне не установлены.

       Немцы и румыны оставили Роговскую без боя, но дальнейшее продвижение частей 58-й армии за Гречаной балкой застопорилось, напоровшись на хорошо укрепленные опорные пункты врага по Ангелинскому Ерику в станицах Гривенской, Лебеди, Новониколаевской, Ангелинской, Красноармейской и Старовеличковской. И сразу же в Роговскую, - в помещения школы, больницы и по частным домам, - стали доставлять с передовой большое количество раненых. Красноречиво о том периоде вспоминает Клавдия Федоровна Виникова (Ходус):

       «Военные обратились тогда за помощью к населению: «Кто чем может, помогите раненым. Подойдут наши части, им помогут». Раненых было много: у кого нога оторванная, у кого рука, у кого кишки наружу. Лежали на полу на шинелях, с запекшейся кровью, не перевязанные. Мама посылала меня с молоком и табаком, и я три дня ходила к ним. Я не могла даже пройти в помещение из-за обилия лежащих раненых и раздавала приносимое у дверей. Кто в силах был подползти, тот и получал. Меня там называли кто сестричкой, кто дочечкой, а кто и мамой, а мне было тогда всего 13 лет. Очень много умирало в те дни раненых, и их хоронили в общие ямы, выкопанные во дворе школы».

       О том же вспоминает и Степанида Илларионовна Прокопец: «Все классы были забиты ранеными, много их привозили с передовой: свалят на солому, а кто-то из них то там, то тут уже дошел от потери крови. Лечение было плохое, и умирало их много. Заедали вши. Солдатская яма была рядом с памятником. Я с девчатами из дома и тряпки таскала на перевязку, и лук, - прикладывать к ранам. Ума не хватало спрашивать адреса и фамилии: раздадим, что приносили с собой, выскочим и хи-хи-хи, ха-ха-ха, - молодые были».

       С 22 февраля по 11 апреля 1943 года в станице Роговской работал полевой подвижной госпиталь № 576. В предписании председателю Роговского райисполкома начальник продотдела 58-й армии интендант 2 ранга Жилин, в связи с прибытием сюда ППГ №576, требовал: «В связи с распутицей, возможности подвоза всего необходимого для питания ранбольных отсутствуют, в силу чего Зам.комвойсками требует от вас организации питания бойцов и командиров, находящихся в госпиталях, а также размещенных у граждан, производить за счет местных средств».

       Были в Роговской и другие военно-медицинские учреждения. Так, в районной газете «Знамя труда» 28 октября 1994 года была статья члена Союза журналистов России, инвалида Великой Отечественной войны В.Рязанова «Госпиталь в Роговской». Речь шла о ППГ № 2031, в котором раненых бойцов очень подавляло большое количество 18-20-летних девчат со страшными ранениями – с ампутированными руками и ногами. Такого бывалые воины не видели ещё ни в одном госпитале. Умерла здесь в марте 1943-го от столбняка и раненая санинструктор Валя Лаппо. Из роговских госпиталей раненых переправляли тогда подводами на Сосыку. Рязанов писал, что местные казачки, неся на своих плечах нечеловеческую нагрузку, - безысходная нищета дома, дети, старики, - выкраивали из своих скудных запасов что-то и для госпиталя.

       Сосыка – это железнодорожная станция в станице Павловской. Раненых трясли так далеко подводами, потому что движение по линии Краснодар-Тимашевская восстановили лишь 12 марта, а по линии Тимашевская-Ахтари – 21 марта. А легкораненые добирались своим ходом в роговской госпиталь, по свидетельству фронтовиков, даже когда передовая отодвинулась за Черноерковские плавни, на реку Курку.

       Валентина Ивановна Матюженко, работавшая по направлению комсомола вдвоем с Ниной Михайловной Некрасовой в сортировочном (по её словам) госпитале, располагавшемся в большом помещении у колокольни, топили буржуйку и ухаживали за ранеными с первых дней освобождения станицы и до середины марта, когда этот госпиталь с Роговской выехал. Здесь постоянно находилось более полусотни тяжелораненых, лежащих на разостланном камыше, а кто в силах был подниматься, – на нарах. Раненые кавказцы – гордые парни – стеснялись у них пользоваться утками, выползали по нужде с помещения за глухую стенку и часто там же и умирали. В этом госпитале раненых девчат не было. А Александра Петровна Чубарь (Рябченко), лейтенант медицинской службы, работавшая в Роговской в ППГ №576 с первого дня и выехавшая с ним далее, отмечает особенность: если в Роговской много раненых умирало от столбняка, то в Славянской – от газовой гангрены. Она также не помнит раненых девушек. Значит, ППГ № 2031 - это уже третий госпиталь в Роговской.

       Очевидцы утверждают, что умершие здесь от ран красноармейцы, в т.ч. и несколько пристреленных немцами армян-военнопленных, были похоронены у школы в трех больших ямах рядом с памятником роговчанам, погибшим за власть Советов. Колхозницам, отработавшим с ранеными от 3 до 20 дней, по выданным справкам начислялись в апреле трудодни, как и мужчинам за рытье «ямы для мертвецов». Здесь же, рядом с памятником, в сторону улицы Ленина, стали хоронить погибших от немецких бомбежек (в частности, Комлева Андрея, эвакуированных жену и двух сынов воевавшего в составе п/п 04474 Борсун Ивана Романовича), а также первых умерших от ран местных фронтовиков. Сюда же были перезахоронены семеро бывших красноармейцев, выбранных в станице и расстрелянных карательным румынским отрядом у мельницы на берегу Кирпилей 8 и 13 августа 1942 года, а также погибшие партизаны Шуткин Иван Корнеевич, Кузьмицкий Григорий Фёдорович и Литвиненко Надежда Петровна. За могилами в послевоенное время ухаживал школьный коллектив и родственники. Как вспоминает Раиса Захаровна Нестерова (Бигдан), работавшая с 1947 года библиотекарем в школе: «Директор часто посылал нас ухаживать за могилками. Мы их чистили, красили забор. Много тогда было их вокруг большого памятника погибшим в гражданскую войну. На всех стояли таблички, и мы их читали: «Здесь похоронены 4 человека…», «Погибший от ран…», «Расстреляны у мельницы…», и фамилии».

       В дальнейшем уход за этими воинскими захоронениями ослаб, и когда в 1966 году построили новую школу, выступ здания от улицы Ленина прошелся по могилам. Человеческие останки, выброшенные с землей, валялись у фундамента, дети игрались с черепами. Ветераны войны выразили возмущение происшедшим председателю Роговского сельсовета Буянкину, после чего было решено соорудить мемориал погибшим. Вначале его собирались разместить на развилке у въезда в станицу, но Семен Иванович Колегаев убедил руководство, что лучшее место – в центре станицы. Над сбором фамилий для занесения на мраморные доски мемориала работала ветеранская комиссия во главе с подполковником в отставке Высоцким Марком Иосифовичем. Мемориал открыли осенью 1968 года, к 50-летию комсомола. Фактически торжественно перенесли к новому месту лишь останки со склепа из-под памятника погибшим за власть Советов. По словам очевидцев, Буянкин решил не производить перезахоронение из находящихся там могил, а ограничиться лишь занесением солдатских фамилий с могильных табличек на доски мемориала. С места захоронения таблички убрали, из памяти роговчан исчезли фамилии гражданских жертв войны, которым не нашлось места на мемориале, а в школьном дворе оказались ныне под плиткой все братские и одиночные могилы воинов. Часть роговчан и родственники умерших в госпиталях воинов, приезжающие сюда из многих городов СССР, высказывали Буянкину возмущение этому кощунству, на официальном же уровне о происшедшем предпочли молчать. Но об этом забывать нельзя, ибо в будущем возможны как обыденные земляные работы у школы, так и поисковые работы по перезахоронению останков погибших воинов.

       На плитах у Вечного огня мемориала записано 89 фамилий красноармейцев, умерших в роговских госпиталях, но Валентины Лаппо среди них нет. По ряду причин, как политических, так и местных, многих погибших в борьбе с фашистами роговчан на доски стелы не занесли, и в последующем, в различные годы, по настоянию родственников пришлось «дописывать» 47 фамилий. После моих бесед с рядом роговских старожилов выяснилось, что и поныне немалое число погибших роговчан на мемориале не значится. Их родственники недоумевают и обижаются.

       В девяностые годы вышла в свет краевая Книга Памяти: основной и два дополнительных списка погибших роговчан опубликованы в восьмом томе, ещё два дополнительных – в 17-м и 18-м томах этой Книги. В Роговской никто не догадался сверить списки мемориала с официально опубликованными списками погибших. Необходимо также установить: запрашивались ли 40 лет назад архивы госпиталей, и каких именно; кто не был занесен на мемориал из-за предательства и службы у немцев, а кто был просто пропущен. Рабочие документы комиссии Высоцкого достались «по наследству» краеведческому музею Роговского Центра дополнительного детского образования и их требуется «расконсервировать» для поисковой работы. Пока же я по жалобам родственников установил следующие фамилии роговчан, отсутствующие на станичном мемориале, но значащиеся в 8-м томе Книги Памяти:

       1. Гурин Михаил Пантелеевич, числящийся пропавшим без вести в августе 1944 года. В Роговской проживают его жена Заяц Екатерина Никитовна и сестра Гурина Анна Пантелеевна. Беременная Екатерина Никитовна провожала его в Тимашевск на сборный пункт, Михаил просил: если она родит сына, - назвать его в честь брата Николаем, а если дочь, – называй, как хочешь. Она родила сына, но в военное лихолетье тот умер. По словам Анны Пантелеевны, три сослуживца брата сообщили им, что Михаил погиб в сильном бою, и его похоронили с салютом на высокой могиле. Сослуживцы дали свои адреса, написали, что идут в бой, и если останутся живыми, напишут подробнее, как воевал Михаил. Попросили написать их родным. Гурины писали их родителям на Украину, но им ответили, что никто из этих троих домой не вернулся.

       2. Гусак Михаил Федотович, числится погибшим в сентябре 1943-го и похороненным в Краснодарском крае, х.Николаевский. Его племянник Бубырь Фёдор Васильевич говорит, что дядя после ранения находился в госпитале г.Орджоникидзе, потом воевал и погиб где-то под Крымской. Бабушка после войны получала пенсию за погибшего сына. В книгах Памяти в его отчестве вместо буквы «т» ошибочно написана «р», и похоронен он, как значится на стр. 231 третьего тома краевой Книги Памяти «Воинский мемориал», в братской могиле в станице Неберджиевской, памятник у клуба.

       3. Куля Илья Григорьевич, сержант, пропавший без вести в марте 1943 года. Здесь проживает его племянница Мозговая Любовь Григорьевна.

       4. Лукьяненко Алексей Петрович, погиб в марте 1942-го и похоронен в с.Голубовка Донецкой области. Здесь проживает его двоюродная сестра Заяц Екатерина Никитовна.

       5. Нежибецкий Иван Игнатьевич, пропавший без вести в марте 1943-го. По словам его дочери, Александры Ивановны Нежибецкой, после освобождения станицы он заскочил на короткое время домой, ушел догонять свою часть, и более от него вестей не было.

       6. Полянко Иван Никифорович, 1925г.р., рядовой, числится пропавшим без вести в сентябре 1942-го. По словам его брата Георгия Никифоровича, он ушел в конце июля 1942 года с призывниками, но за Краснодаром попал в плен. Им сообщили, что он находится в краснодарском концлагере, его мачеха ходила несколько раз туда, виделась с ним, а потом ей передали, что из-за побега одного военнопленного он попал «десятым», и его немцы расстреляли. Когда составляли списки на мемориал, отец ходил в комиссию, но поругался там, так и не добившись, чтобы Ивана внесли в списки.

       7. Седуш Пётр Васильевич, гвардии ефрейтор, погиб в октябре 1944 года. Его племянница Богомаз Лидия Герасимовна говорит, что им было письмо от сослуживцев с подробностями гибели дяди: группа солдат находилась в лесу, мокрые, сложили оружие и стали сушиться у костра, но тут их обстрелял самолет, пуля попала Петру Васильевичу в правое ухо, а вышла с левого. Он был бездетным, сестру вызывали получить его награды, но она никуда не поехала.

       8. Стром Иван Иванович, старшина, пропал без вести в 1944 году. Он был кадровым военным и с началом войны отправил семью к матери на х.Причтовый. Его дочь Валентина Ивановна проживает в Краснодаре, а сноха Зинаида Георгиевна с многочисленными внуками и правнуками – в Роговской и Причтовом.

       В архиве администрации Роговского сельского поселения хранится «Похозяйственная книга основных производственных показателей хозяйств колхозников Роговского стансовета» за 1943-1945 годы, в 4-х томах, с пометками против ряда граждан: «Убит», «Убит по извещению», «Убит на фронте Отечественной войны». После сверки этих фамилий с мемориалом и Книгой Памяти выяснилось, что отсутствуют на мемориале, но записаны в восьмом томе краевой Книги Памяти следующие роговчане:

       1. Воронин Марк Семёнович, умер от ран в декабре 1944 года и похоронен в г.Хатван, Венгрия.

       2. Галита Андрей Васильевич, умер от ран в апреле 1943-го и похоронен в г.Зерноград Ростовской области.

       3. Гончаров Григорий Филиппович, лейтенант, умер от ран в феврале 1944г.

       4. Долженко Дмитрий Иванович, гвардии рядовой, пропал без вести в январе 1945-го.

       5. Журба Алексей Николаевич, пропал без вести в декабре 1943г.

       6. Круц Василий Трофимович, погиб в декабре 1941г.

       7. Макаренко Стефан Григорьевич, погиб в августе 1943г., похоронен х.Верхний, Славянский р-н, Краснодарский край.

       8. Мамай Михаил Куприянович, погиб в марте 1943г., похоронен Казачий Ерик, Красноармейский р-н.

       9. Мельник Прокофий Лаврентьевич, погиб в сентябре 1943г., похоронен с.Ивановка, Межевский р-н, Днепропетровская обл.

       10. Притыка Федор Степанович, лейтенант, погиб в марте 1943г.

       11. Семенов Петр Семенович, сержант, погиб в марте 1942г., похоронен в д.Громовая Балка, Александровский р-н, Донецкая обл.

       12. Тамбиянц Арам Григорьевич, пропал без вести в апреле 1943г.

       13. Тараненко Иван Архипович, младший сержант, умер от ран в феврале 1945г.

       14. Шувырь Никита Никифорович, умер от болезни в марте 1945г., похоронен г. Найдами, Германия.

       В Похозяйственных книгах записаны дети погибших. Может, кто откликнется? К сожалению, первых послевоенных Похозяйственных книг в Роговской не сохранилось, а ведь там учет погибших был более точным. Поэтому, после беглой сверки книг Памяти со станичным мемориалом, появился ещё один, далеко не полный, список погибших роговчан, отсутствующих на мемориале:

       1. Валило Роман Васильевич, пропал без вести в 1945г.

       2. Высоцкий Алексей Иванович, пропал без вести в июле 1943г.

       3. Головко Иван Никифорович, пропал без вести в июле 1943г.

       4. Гусак Григорий Григорьевич, младший лейтенант, погиб в июле 1943 года.

       5. Дахно Федосей Иванович, погиб в ноябре 1942г., похоронен д. Аритово, Сычевский р-н, Смоленская обл.

       6. Иорданов Алексей Степанович, сержант, пропал без вести в декабре 1942г.

       7. Кулик Василий Иванович, погиб в мае 43-го, похоронен Калабатка, Славянский р-н.

       8. Кумпан Иван Федорович, старший сержант, пропал без вести в апреле 1945г.

       9. Лавриненко Иван Дмитриевич, пропал без вести в сентябре 1942г.

       10. Майборода Иван Евтихиевич, лейтенант, погиб в мае 1944г., похоронен в д. Вултурул, Румыния.

       11. Макаренко Григорий Поликарпович, пропал без вести в сентябре 1941г.

       12. Метрин Иван Яковлевич, пропал без вести в мае 1943г.

       13. Миронов Яков Петрович, пропал без вести в апреле 1943г.

       14. Мишуста Кондрат Павлович, пропал без вести в августе 1942г.

       15. Панасенко Александр Илларионович, пропал без вести в апреле 1943г.

       16. Пирогов Павел Артемович, пропал без вести в апреле 1943г.

       17. Полищук Александр Михайлович, пропал без вести в апреле 1945г.

       18. Приходько Филипп Алексеевич, погиб в сентябре 1943г.

       19. Стогин Алексей Филиппович, пропал без вести в мае 1943г.

       20. Сулим Лаврентий Осипович, пропал без вести в апреле 1943г.

       21. Таранец Фома Иванович, пропал без вести в июне 1943г.

       22. Тюпа Иван Васильевич, пропал без вести в июне 1943г.

       Помимо этого, «зависли» десятка три фамилий красноармейцев, против которых в Похозяйственных книгах имеется отметка о гибели, но никаких сведений о них в книгах Памяти нет. И роговчане назвали мне несколько фамилий погибших, которые я пока ни в каких книгах не нашел. Ясно, что книги Памяти не охватывают все списки погибших на войне с фашистами, но не до такой же степени эти «белые» пятна, что по одной Роговской набралось столько пропущенных. В сентябре, работая в архивах и библиотеках Москвы, я посетил Центральный музей Великой Отечественной войны на Поклонной горе. Там, в комнате №116, работает справочная с электронной базой данных на погибших и пропавших без вести воинов. К сожалению, бесплатная справка лишь на одно запрашиваемое лицо, а за каждое следующее – 5 рублей. Я запросил дополнительно десять фамилий «зависших» роговчан, но и там ничего по ним не выяснил: или вообще не было данных, или выплывали тёзки, - страна то у нас великая.

       Работницы музея рекомендуют искать в интернете, где размещены уже даже списки штрафников, но я пока от него далек. Видать, в Роговской за книжными пометками «Убит» частично скрыты и расстрелянные трибуналами, ибо несколько расстрелянных после освобождения станицы, обвиненных в предательстве, помечены так же.

       Щепетильный вопрос о роговчанах, оказавшихся в войну «не на той стороне», не снят и поныне. Некоторых именно по этой причине не вписали 40 лет назад на станичный мемориал, но неожиданности есть. В томе 8 краевой Книги Памяти, на с. 611, записан роговчанин Федин Василий Федорович, рядовой, пропавший без вести в августе 1942 года. Фактически же это – ФЕДИНА Василий Федорович, дезертир, бывший все месяцы оккупации Роговского района начальником жандармерии и осужденный в Краснодаре в конце 1946 года к ВМН. В томе 17 Книги Памяти, на с. 377, записан Гарькуша Фома Федорович, пропавший без вести в ноябре 1941 года. Роговчане рассказывают, что его семья получала после войны пенсию за погибшего кормильца, а он неожиданно объявился в конце 60-х, присылая из Англии письма и вещевые посылки. Хотел приехать в гости к детям, но для въездной визы требовались определенные жилищные условия семьи, и пока сын утрясал этот вопрос, он ехать сюда побоялся и умер в Англии в 80-е годы.

       В 1987 году в роговской колхозной газете «За коммунизм» была серия статей о трех братьях Репринец, погибших на фронте в 1943 году. В № 29 этой газеты есть редакционное добавление: «В целях увековечения памяти братьев-земляков, отдавших свои жизни за освобождение Родины от немецко-фашистских захватчиков, совет ветеранов станицы Роговской вышел с предложением на исполнительный комитет сельского совета народных депутатов о переименовании улицы Садовой в улицу имени братьев Репринцевых». 7 ноября 1987 года и «Знамя труда» поместило статью «Улица имени братьев». Что после освобождения станицы Василий ушел на фронт, а Леонида и Валентина направили на обучение в тыл. Первым из братьев погиб Леонид и похоронен у станицы Крымской, а в августе получили похоронку и на Валентина. К этому времени сгинул и Василий. Фронтовые газеты писали о Леониде и Валентине, Валентин представлялся даже к ордену Красной Звезды. Статья в районке заканчивалась словами: «Не иссякает человеческая память о тех, кто отдал свои жизни во имя сегодняшнего светлого дня и поэтому будет носить имя братьев Репринец одна из улиц станицы».

       Но в Роговской так и не появилась улица имени братьев Репринец. Почему? Видать, из-за «неизвестности» с Василием. Ведь в Похозяйственной книге №4, на с. 195, есть запись о призыве Василия в ряды РККА в 1941 году. По Книге Памяти (том 8, с.594), Валентин Федорович Репринец, 1925г.р., погиб в июле 1943-го и похоронен в Краснодарском крае, его брат Леонид, 1925г.р., погиб в апреле 1943-го и похоронен в г.Абинске, а вот Василий считается без вести пропавшим в июне 1943-го. И что тут обижаться на каких-то «бдительных» дядей из Тимашевска или Краснодара, заморозивших переименование улицы, если в самой Роговской на стеле записаны лишь два погибших брата Репринец, а Василий до сих пор не значится. А ведь если он был в оккупацию здесь, то после освобождения станицы его могли отправить на передовую и штрафником. Но, во-первых, даже штрафник искупал свою вину «первой кровью», а, во-вторых, если он и был под оккупацией, то по каким обстоятельствам?

       Общеизвестно, что отступающие пешие полки и дивизии Красной армии не могли соперничать с моторизованным наступлением Вермахта и часто попадали в окружение. Официально умалчивалось, что немцы до сталинградского «котла», «объевшись» большим числом наших военнопленных, немало прибалтов, украинцев и казаков отпустили из концлагерей «по домам». Приходили такие «отпускники» в оккупацию и в Роговскую, а потом попадали за это в штрафники.

       Много и ехидно писалось у нас про Гитлера, что ему в 45-м пришлось поставить «под ружье» даже стариков и подростков, а мы победили фашизм ценой героических усилий. А ведь среди этих «усилий» – умалчиваемое поднятие потолка солдатского возраста в 1942 году с 50 до 55 лет, вынужденный массовый призыв женщин, резкое сокращение «белобилетников». И при освобождении кубанских станиц на робкие недоумения мобилизуемых «хромых и косых», им отвечали: «У нас такие давно уже воюют на фронте».

       А исследователи не перестают натыкаться на весьма неожиданные документы. Оказывается, в конце июля - первых числах августа 1942 года немцы забросили под Славянскую разведывательно-диверсионную русскоговорящую роту известного полка «Бранденбург», одетую в красноармейскую форму, с задачей захвата переправ и дестабилизации советского тыла. Теперь мне понятно: почему ряд роговских колхозов бросил тогда эвакуируемый скот на переправе под Славянской, а отходившие в тыл по тому маршруту группы мобилизованных, наткнувшись нежданно-негаданно на немцев, возвращались домой; о каком самолете с переодетыми летчиками, садившемся в те дни в Роговской, рассказывают мне старожилы; и почему так панически-поспешно партийная и советская власть Роговского района ушла в плавни на партизанские базы, бросив народ на произвол судьбы, что позволило местным полицейским самоорганизоваться ещё за два дня до прихода немцев. А некоторые ветераны, получающие весьма солидные пенсии фронтовиков, и поныне боятся рассказать, что же произошло тогда с ними у Славянской. Но их ли в том вина?

       А как понимать запись на стр. 631 восьмого тома Книги Памяти, что РЫПРИНЕЦ Василий Федорович, 1919г.р., пропал без вести в марте 1945 года? Ведь «наш» Василий действительно 1919г.р. По семейным рассказам, он получил тяжелое ранение на финской войне, а здесь погиб на переправе, и в августе 1943 года на него была похоронка. Так что, надо запрашивать архив ФСБ, и если за Василием существенной вины нет, возвращаться к рассмотрению вопроса о переименовании улицы.

       Но почему общественность молчит, что среди погибших роговчан трое братьев Волошиных, трое братьев Решетняк и четверо братьев Валило? На стеле записаны Волошины Сафон и Лаврентий Андреевичи, а без вести пропавший Степан Андреевич значится лишь на с.530 Книги Памяти. Решетняк Федор и Павел Тихоновичи в списках погибших есть, а РВК как не утвердил в феврале 1976 года занесение на доску мемориала без вести пропавшего Ивана Тихоновича, так о нем и «забылось». На стеле записаны Валило Григорий, Николай и Иван Васильевичи, а на с.636 Книги Памяти числится и Роман Васильевич. Какие названия улиц нам более подходят: имени своих земляков или никчемные нынче, политизированные названия? А таких в станице обилие: Крестьянская, Рабочая, Пролетарская, Советская, Коммунистическая, Коммунаров, Февральская, Первомайская, Пионерская, Комсомольская, Красноармейская.

       6 февраля 1988 года в газете «Знамя труда» опубликована статья о летчике Вячеславе Леонидовиче Неверове, погибшем в войну у болгарского города Шабла. Следопыты роговской школы №15 завязали по поводу погибшего земляка переписку со следопытами из Болгарии, получили от них капсулу с землей с могилы Неверова. Установили, что его сестра проживает на Ставрополье, а племянница – в Краснодаре. Но фамилия Неверова так и не появилась на станичном мемориале.

       На роговском кладбище стоит с 1988 года незамысловатый памятник с табличкой: «Неизвестным героям-летчикам, погибшим в боях за Родину под станицей Роговской в августе 1942 года». Об этих летчиках писалось в колхозной многотиражке «За коммунизм» (№11, 1988г.), с год назад была передача по станичному телевидению, но памятник осыпается, а фамилии летчиков так и не установлены. Свидетели той трагедии вспоминают, как падал горевший самолет. Летчиков было трое. Одежда на двух сгорела почти полностью, и одного подобрали у разбившегося самолета обгоревшим до черноты, мертвого. А другой был ещё жив и, умирая в палате, всё просил врача раскрыть ему глаза, чтобы глянуть на белый свет, ибо он в семье уже третий, кто не вернется домой с войны. А третий член экипажа – штурман, пострадал менее других, и его сразу же забрали в Краснодар. После войны роговчане пытались установить их фамилии, но это не удалось. А «Красная Звезда», к сожалению, отфутболила несколько моих писем, отписавшись, что публикуют лишь письма фронтовиков. Надеюсь, что журнал «Авиация и космонавтика» окажется более внимательным.

       Березуева Ольга Петровна рассказывает: «Мамин двоюродный брат, фамилии которого я не помню, был сиротой и с фронта писал письма моей маме. В конце войны маме прислали на него похоронку и вернули её письма. Сослуживцы написали, что он умер от ран в Кёнигсберге». Сохранились две фронтовые фотокарточки, на которых этот роговчанин, с сержантскими нашивками на погонах, стоит с друзьями. На одной карточке он подписался Алексеем Еф., а на другой Леонидом. А в 18-м томе краевой Книги Памяти, на с. 211, есть запись: «Коваленко Алексей Ефимович, 1922г.р., станицы Роговской, сержант,… умер от ран 10 февраля 1945 года». Он и поныне для роговского мемориала «безвестен». Не он ли и есть тот самый брат матери Ольги Петровны? Но февраль 45-го - это дальние подступы к Кенигсбергу: или сослуживцы «успокоили» сестру Алексея «взятием Кенигсберга», или что-то напуталось за годы в воспоминаниях.

       Владимирова Валентина Александровна говорит, что в войну погиб старший брат её матери, - Коваленко Варфоломевич. Имя она не знает, на стеле его нет. Отчество редкое, и компьютер на Поклонной горе выдал лишь одного Коваленко Андрея Варфоломеевича, 1905г.р., «списанного» 8 февраля 43-го. Может, Похозяйственная книга ответит, роговской ли он? Или старожилы вспомнят?

       В ряде мест на мемориалы занесли не только своих погибших земляков, но и отцов, сынов тех, кто поселился после войны в эти поселения навсегда. Ведь – «ЭТО НУЖНО НЕ МЕРТВЫМ! ЭТО НУЖНО ЖИВЫМ!». Похоже, есть такие записи и на роговском мемориале, а этот прецедент нуждается в продолжении.

       Ежегодно к станичному мемориалу на День Победы приходит с букетом цветов ветеран роговской почты Бережная Тамара Ивановна. Её отец, Зайцев Иван Ефимович, призывался с х.Серафимовича Кагановичского района. В 30-е годы весьма много роговчан убежало от голода и гонений в соседний совхоз, в хутора за Гречаной Балкой. И мать Тамары Ивановны оказалась перед войной там, а с началом войны вернулась в Роговскую. Иван Ефимович погиб, по рассказам сослуживцев, в 1941 году под Ростовом. В томе 4 краевой Книги Памяти, на с. 516, он значится пропавшим без вести в апреле 1945-го. Давно уже нет х. Серафимовича, Тамара Ивановна считается роговской с 1941 года и просит записать её погибшего отца на станичный мемориал.

       В Роговскую ещё в начале 1920-х годов поселилась часть членов большой семьи Никонец из-под «Ахтарей». В раскулачивание ахтарских Никонцев выслали на Урал, и после снятия ограничений в 1947 году уцелевшие их крохи вернулись к родне в Роговскую, потеряв всякую связь с местом высылки. Нина Михайловна Безуглова рассказывала, что все дети её деда Никонец Михаила воевали на фронте: Василий, сапер, подорвался на мине, Дмитрий умер в бакинском госпитале без рук, без ног, Костя и Степан на войне уцелели. А Никонец Петр Михайлович, воевавший в пешей разведке, пропал без вести в 1943 году. В октябре 2006 года ЦАМО ответило мне, что он служил в 1237сп 373-й стрелковой дивизии, и письменная связь с ним прекратилась 15 августа 1943 года. А в десятом томе Книги Памяти Свердловской области, на с.281, по Ново-Лялинскому району есть запись, что Никонец Петр Михайлович, призванный в 1941г., пропал без вести в октябре 1943г. В Роговской живет его племянница Стоянец Алла и другие родственники.

       Александра Яковлевна Харечко (Кулиш) рассказывает, что её мать умерла в голод 1933 года, и отец передал её на воспитание бездетному брату, Кулиш Карпу Калиновичу, который ушел с голодной Роговской работать в Гречаную Балку. Карпа Калиновича мобилизовали оттуда, а Александра Яковлевна давно уже вернулась в Роговскую и горюет о сгинувшем на войне дяде, заменившем ей отца. Я сведений о нем пока в книгах Памяти не отыскал, но неужели будет нарушен какой-то запрет, если и его имя будет записано на роговском мемориале?

       Глуходед Варвара Фёдоровна и Игумнова Дарья Никоновна рассказывают, что брат их матерей, Гавро Павел Павлович, 1921г.р., был призван в ряды Красной армии ещё до войны. В 1941 году в последнем письме из-под Одессы он писал, что предстоит очень жаркий бой, в который они скоро пойдут. Больше от него вестей не было, но позже им передали, что возвращающиеся домой солдаты, остановившись в Роговской на ночлег, просили передать двум сестрам Гавро Павла, что они шли из плена домой с ним, где-то заночевали в отдельных избушках, а утром Павла не нашли и посчитали, что тот ушел вперед сам. Но, скорее всего, он стал жертвой бандитов. Послевоенные розыски ничего не дали. Архив спецфонда краевого управления МВД хранит немало донесений о подобных убийствах дезертирами и бандитами возвращающихся фронтовиков. Некоторые из них гибли тогда буквально у порога родного дома: убивали их и ради документов, и ради нехитрой снеди и подарков, которые фронтовики несли домой. Они погибли не на фронте, но… Продолжение »