ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

ШЕВЧЕНКО ВЛАДИМИР ИЛЛАРИОНОВИЧ

        В 2008 году исполняется 100 лет со дня рождения Героя Советского Союза №69, генерала авиации Шевченко Владимира Илларионовича. В конце 1930-х годов он был известен всей стране, но после войны последовал длительный период официального его замалчивания, аукающийся и поныне.

       В мае 2005 года на региональной научно-практической конференции музейных работников, историков и краеведов, организованной Краснодарским краеведческим музеем им.Фелицына, часть своего доклада я посвятил Владимиру Илларионовичу как одному из защитников кубанского неба в июле-августе 1942 года. Видимо, сам Бог велел мне стать одним из биографов Владимира Илларионовича: во-первых, я его земляк; во-вторых, взаимоотношения эти имеют начало ещё от моего деда; в-третьих, я встречался с Владимиром Илларионовичем; в-четвёртых, занимаясь на пенсии краеведением, собирая с 1995 по крупицам сведения о нём, накопил уже «кое-что». Писал я и в ряд газет, но лишь «Трибуна»–РТ» напечатала 23 апреля 1999 года среди объявлений и мою просьбу отозваться тем, кто знал генерала авиации Шевченко В.И. А сведения о нём, лишь в последние годы пошедшие массово в Интернете и литературе, в том числе книги: «Судьбы генеральские» (Кузнецов И.И., издание Иркутского университета, 2000г.), «Бессмертны имена твоих сынов, Россия» ((Военно-биографический справочник), Протасов В.Д., издание МГОУ, 2004г.), «Трибунал для «сталинских соколов»», (Звягинцев В.Е., Москва, «ТЕРРА, 2008г.), - так и повторяют ряд ошибок.

       В двухтомнике Воениздата 1988 года «Герои Советского Союза» справка на генерал-лейтенанта авиации Шевченко В.И. есть, но весьма краткая, с ошибками и ссылкой лишь на один литературный источник, и тот далеко периферийный, - иркутский, 1983 года. Картотека военного отдела Российской Государственной библиотеки имеет по нему также крайне скудные библиографические ссылки. Архивные справки Центрального Госархива Советской Армии, Государственного музея-панорамы «Сталинградская битва», военного комиссариата Волгоградской области, и даже платная архивная справка РГВА, полученные мною, имеют по моему земляку разночтения и пробелы.

       Родился Владимир Илларионович в 1908 году в семье полтавского крестьянина-переселенца на хуторе Америка Хопёрского округа области Войска Донского, ныне – в черте посёлка Панфилово Новоаннинского района Волгоградской области. А «Красная Заря», которую приписывают местом его рождения – это не хутор, а коммуна, существовавшая с 1923-24 года несколько лет на этом хуторе.

       Звание Героя Советского Союза ему было присвоено 14 марта 1938 года «За образцовое выполнение специальных заданий Правительства по укреплению оборонной мощи Советского Союза и за проявленный в этом деле героизм». Так замаскировали его участие командиром отряда самолётов СБ на стороне республиканской Испании. Подробнее об этом – статья И.М.Джоги и И.И.Кузнецова «Герои боёв с фашистами в Испании» (журнал «История СССР», 1970г., №4), а также интернет-воспоминания Н.Г.Гуменного, воевавшего там штурманом звена, а затем эскадрильи СБ.

       Об участии наших добровольцев в испанской войне советская власть давно уже призналась, и о той войне написано немало. А вот о нашей военной помощи Чехословакии накануне Второй мировой войны известно очень мало, и то публикации эти пошли лишь недавно. Поэтому «секретился» о своём участии в той помощи и Владимир Илларионович.

       Из опубликованного у нас материала известно, что СССР ещё в 1935 году заключил Договор с Чехословакией и Францией о совместных оборонительных действиях против агрессивных намерений Гитлера. В марте 1937 года было подписано Соглашение о поставке из СССР в Чехословакию двадцати самолётов СБ-2  М-100А и выдаче лицензии на серийное производство этого типа самолёта чешскими заводами в обмен на горную пушку «Skoda с.5» калибра 76,2мм. (см. журнал «Авиация и космонавтика», 2003г., №3, стр. 27 статьи Перова и Растренина). Двадцатью самолётами СБ дело с нашей стороны не ограничилось. Полковник А.С.Орлов в статье «Мюнхен: скачок к войне» («Военно-исторический журнал», 1988г., №9) писал, что соглашением 1937 года была предусмотрена наша помощь Чехословакии в оборудовании аэродромов и поставках самолётов. СССР 15 марта 1938 года, сразу же после захвата Германией Австрии, официально подтвердил готовность выполнять мероприятия советско-чехословацкого пакта, и в апреле первые 40 машин прибыли в Чехословакию.

       Мы были готовы к коллективному отпору гитлеровской агрессии, и силы для этого были. Соответствующие мероприятия проводились у нас под Минском. Но Франция и Англия пошли своим путём – «сдать Чехословакию», и 30 мая 1938 года Гитлер подписал «План Грюн», - захват этой страны. А французская газета «Тан» вопрошала: «Надо ли ради спасения Чехословакии поджигать весь мир и обрекать на гибель 3 млн. французов?». Да и в самой Чехословакии правительство боялось слишком тесного союза со Сталиным, приняв 21 сентября англо-французские требования, хотя имело армию в 2 миллиона человек, 45 дивизий, около 1600 самолётов, почти 500 танков, против немецкой армии в 2,2 миллиона человек, 47 дивизий, 2500 самолётов и 720 танков. Франция держала у границы 40 дивизий, и Советский Союз сосредоточил для помощи Чехословакии 30 стрелковых дивизий. Орлов писал: «Первоклассная чехословацкая авиация могла в считанные минуты подвергнуть опустошительным бомбардировкам германские химические заводы, расположенные близ общей границы, и нанести противнику серьёзный ущерб». Но последовал «Мюнхенский сговор», а 15 марта 1939 года германские войска вторглись в Чехословакию и ликвидировали её суверенитет.

       Чехословацкий серийный самолет СБ получил наименование В-71, с моторами Испано-Сюиза своего производства. До немецкой оккупации там успели построить 222 самолёта В-71, из них 40 штук продали Болгарии. В оккупацию завод Letov построил их ещё около сотни, часть которых немцы передали Финляндии.

       Вячеслав Звягинцев на стр. 279 своей книги приводит слова Владимира Илларионовича из дела Надзорного производства военной коллегии: «В… 1938 году… был вызван товарищем Сталиным на личную беседу с ним, после которой он меня в качестве председателя комиссии послал в Чехословакию для выполнения правительственного задания. При возвращении обратно за успешное выполнение задания я был награждён легковой автомашиной М-1».

       Младший брат Владимира Илларионовича - Николай Илларионович, с которым я несколько раз беседовал в конце 90-х годов, о «чехословацком» деле брата абсолютно ничего не знал. Но в справке Волгоградского государственного музея-панорамы «Сталинградская битва» для Панфиловской средней школы, с 80-х годов ставшей носить имя Героя Советского Союза В.И.Шевченко, записано: «…был командирован лично Сталиным и Ворошиловым в правительственную командировку для выполнения особого задания в Чехословакию. За успешное выполнение задания был награждён правительством Чехословакии национальным орденом». А в личных беседах в конце 60-х годов Владимир Илларионович рассказывал, что направили его туда обучать лётчиков чехословацкой армии.

       На мои письма в посольства Чехии и Словакии с просьбой прояснить участие чехословаков в гражданской войне на Хопре, а также по награждению Шевченко В.И. чехословацким орденом, в августе 2005 года пришла бандероль из Пражского Военно-Исторического института. В письме по-русски было написано: «Уважаемый господин Тараненко», - а далее по-чешски объяснили, что я задал слишком много вопросов, ответить на них сложно, поэтому мне выслали книгу о Чехословацком корпусе. Чешский язык – не китайский, тем более что в этом славянском языке немало общеславянских слов сохранили свой смысл лучше нынешнего русского языка. Книга для исследователя интересна, т.к. проясняет ряд моментов, не вполне освещённых нашими историками, и за неё чехам - большое спасибо! Но «чехословацкий эпизод» Шевченко я так пока и не прояснил.

       Видать, Владимир Илларионович был тогда одним из немногих лётчиков, освоивших боевое применение самолётов СБ не на полигонах, а в Испании. Вот его Сталин с Ворошиловым и направили в «жаркую» Чехословакию обучить их военных лётчиков всем премудростям переданного СБ. «Капиталистическую» награду Владимир Илларионович в личное дело не записал (всё же 1938 год!), поэтому о ней архивы и военкомат не знают. Не она ли висит с треугольной колодкой на правом плече Владимира Илларионовича на одной из его последних фотографий?

       В июле 1938 года Шевченко был назначен заместителем начальника Главной лётной инспекции при Военсовете ВВС РККА. Вскоре он стал полковником. Позже Владимир Илларионович рассказывал родственникам, что принимал участие в подготовке героического перелёта экипажа Гризодубовой, Расковой и Осипенко.

       Обращение Героев Советского Союза к молодежи, опубликованное 17 декабря 1938 года по случаю гибели Валерия Чкалова, было подписано рядом известных всей стране лётчиков – Героев Советского Союза, в т.ч. и Шевченко. На похоронах Чкалова подушечки с его орденами несли Герои Советского Союза Ляпидевский, Водопьянов, Раскова и Шевченко.

       Значится фамилия моего земляка и в правительственном некрологе 12 мая 1939 года по случаю гибели Героев Советского Союза Анатолия Серова и Полины Осипенко. С Серовым они дружили семьями. На траурном митинге от имени партии и правительства речь произнес заместитель наркома обороны Мехлис, от трудящихся Москвы и Московской области – Щербаков, а от лётчиков и Героев Советского Союза – В.И.Шевченко. «Правда» 15 мая 1939 года поместила материал о траурном митинге на Красной площади: на первой странице фотография, - урну с прахом Серова несут Шевченко, Андреев, Горкин, Сталин и Локтионов, причем, в первой паре – Шевченко и Сталин; на второй странице газеты – фотография трибуны мавзолея, где мой земляк стоит между Ждановым и Сталиным; чуть ниже в газете – текст речи Щербакова и Шевченко.

       В боях на Халхин-Голе полковник Шевченко командовал 100-й смешанной бомбардировочной авиабригадой. Об этом периоде полковник в отставке Н.И.Ганин, доктор исторических наук, почетный профессор Академии естественных наук, упоминает его имя в статье «Халхин-Гол: в небе необъявленной войны», опубликованной в Информационно-методическом сборнике Центрального музея Вооруженных Сил (2004г., №14). За те бои Шевченко получил орден Красного Знамени. Среди немногих военачальников он был награжден и монгольским орденом Красного Знамени. Но моё письмо в посольство МНР о статуте ордена, о количестве награждённых этим орденом лиц - пока безответно.

       Осенью 1939 года Владимир Илларионович в группе летчиков был в Германии. Обходя бдительную цензуру, оригинально об участии Шевченко в работе этой группы упомянул авиаконструктор А.С.Яковлев в известной книге «Цель жизни». Он писал, что в 1939 году, после подписания с Германией пакта, СССР обязался поставлять некоторое сырье в обмен на немецкое оборудование, самолеты и машины. В Берлин выехала торговая делегация Тевосяна, а также Яковлев с работниками авиапрома и ВВС. Александр Сергеевич пишет: «В своих мемуарах… Хейнкель вспоминает про нашу комиссию: «30 октября на мой завод прибыла русская комиссия экспертов ВВС, ВМФ и промышленности во главе с Александром Гусевым, Владимиром Шевченко… Они /русские/ решили купить Хе-100 и пригласили меня на чай в русское посольство в Берлине. Присутствовал Геринг. Было много черной икры, водка текла рекой, произносились тосты за дружбу».

       Но этот эпизод о Шевченко и реках водки в русском посольстве есть лишь в первых изданиях мемуаров Яковлева, а вот в 4-м издании, выпущенном Издательством Политической Литературы в 1974 году, изъят большой кусок текста, хотя в эти годы Шевченко был уже реабилитирован.

       Журнал «Исторический архив» (1995г., № 5-6) опубликовал список посетителей кремлевского кабинета Сталина. 14-го сентября 1939 года шестнадцатым значится «т.Шевченко». Но в пофамильной расшифровке посетителей, опубликованной «Историческим архивом» в №4 за 1998 год, на стр. 193 этот визит ошибочно приписан директору завода наркомата вооружения №530 Шевченко А.И.

       Фактически же тогда, вместе с другими именитыми лётчиками, - начальником ВВС РККА Локтионовым, его заместителем Смушкевичем, заместителем начальника Управления ВВС Гусевым, заместителем начальника Лётно-Технической Инспекции ВВС Лакеевым, командиром авиаполка дважды Героем Советского Союза Грицевец, - на приёме у Сталина был мой земляк, Герой Советского Союза Шевченко Владимир Илларионович. Эти лётчики как раз и обсуждали задачи предстоящей командировки в Германию, и тот инструктаж перед выездом длился в кабинете у Сталина ровно час.

       Ошибку «Исторического архива» я понимаю: до войны имя Шевченко В.И. было широко известно, но затем судьба его оказалась весьма ухабистой, драматичной, что ощущается и поныне. А у родственников Владимира Илларионовича после той поездки долго хранились фотоснимки: наши лётчики старательно позировали то на фоне немецких самолётов, то в их кабинах. Ясно, что позировали они в основном тогда не для семейных фотоальбомов.

       В декабре 1939г. Шевченко назначается исполняющим должность командира 10-й скоростной бомбардировочной авиабригады. Об особенностях применения авиации в советско-финляндской войне есть статья О.Н.Киселева в «Военно-Историческом журнале» (2006г., №1). В состав 9-й армии, действовавшей севернее Ладожского озера, самолёты 10-й авиабригады (16 и 41 сбап) начали прибывать с 17 декабря. Начальником ВВС 9-й армии был Герой Советского Союза комбриг П.В.Рычагов. Драматические события той войны в полной мере коснулись и 9-й армии. Её командующим вначале был комкор М.П.Духанов. 47-й и особый стрелковый корпус этой армии должны были в течение 20 дней выйти к побережью Ботнического залива в районе Оулу, разрезав территорию Финляндии на две изолированные части. В первые дни боевых действий войска продвигались вперёд довольно успешно, и 7 декабря 163-я сд 9-й армии удалилась от границы более чем на 50 километров. Но к середине декабря финны перебросили сюда подкрепление, и Ставка приказала Духанову направить на помощь 163-й сд прибывшую с Украины 44-ю сд, находившуюся в стадии сосредоточения, личный состав которой не имел зимнего обмундирования и валенок. 22 декабря Духанову пришлось сдать дела комкору В.И.Чуйкову.

       В той войне экипажам 10-й авиабригады пришлось обеспечивать действия окруженных советских дивизий, часть которых пробилась назад, а часть была разгромлена финнами. Не обошлось там и без ЧП, когда, нанося удары по финским позициям, лётчики задевали и свои войска. Наиболее трагичный эпизод произошёл 14 февраля, когда четыре СБ 5-й эскадрильи 16 сбап ошибочно отбомбились по КП 54-й сд, уничтожив палатку с 26-ю ранеными. Ныне известен «разгромный» приказ Чуйкова по действиям армейской авиации. И в апреле 1940 года на совещании по итогам войны с Финляндией Чуйков подверг лётчиков резкой критике, но Рычагов высказал там и свои претензии к командирам наземных соединений, которые, надеясь на авиацию, вызывали её по поводу и без повода. Ясно, что та «незнаменитая» война на военной карьере многих военачальников сказалась печально.

       Великую Отечественную Шевченко встретил в Тарнополе генерал-майором, командиром 16-й смешанной авиадивизии, приняв её в декабре 1940 года от Н.С.Скрипко. Маршал авиации Скрипко не забыл его, и потом, описывая первые дни и месяцы войны, упомянул в своих мемуарах «По целям ближним и дальним», выпущенных Воениздатом в 1981 году. А газета «Красная Звезда» посвятила почти всю третью страницу номера от 25 июля 1941 года: «Тридцать боевых дней авиасоединения Героя Советского Союза Шевченко», - с его статьёй «Чему учит первый месяц воздушных боёв», со стихами Михаила Светлова «Лётчикам авиасоединения Шевченко», с фотоснимком и боевой хроникой.

       В тяжёлых оборонительных боях под Киевом Шевченко со штабом дивизии и наземным авиаперсоналом пришлось прорываться из фашистского окружения вместе с Фёдором Яковлевичем Фалалеевым, под командованием которого он воевал затем до середины 1942 года под Харьковом и в Донбассе. Некоторое время Владимир Илларионович командовал здесь ВВС 37-й армии. Маршал авиации Фалалеев написал потом честные воспоминания, в которых есть упоминания и о Шевченко, и о промахах больших военачальников, в т.ч. Г.К.Жукова. Видимо поэтому мемуары Фалалеева «В строю крылатых» смогли издать в 1970 году лишь на его родине, в г. Ижевске, и всего лишь 18 тысяч экземпляров. А переиздание мемуаров 1978 года вышло уже «причёсанное» цензурой более основательно.

       С мая 1942 года генерал Шевченко командовал 216-й иад, в которой капитан А.И.Покрышкин летал командиром эскадрильи в полку Исаева. Это было время тяжёлых оборонительных боёв под Ростовом, на Кубани и в предгорьях Северного Кавказа. Но маршал авиации Покрышкин в мемуарах «Небо войны» лишь вскользь упомянул в одном эпизоде имя Шевченко, а своему бывшему командиру полка критики не пожалел. Более подробно об этой неприязни рассказано Алексеем Тимофеевым в книге «Покрышкин», вышедшей в 2005 году в серии «Жизнь замечательных людей». 216-я иад входила в 4-ю Воздушную армию, но Главный маршал авиации Вершинин К.А. в мемуарах «Четвёртая Воздушная» ни словом не обмолвился о Шевченко. А Герой Советского Союза генерал-майор Исаев Николай Васильевич после войны служил в Хабаровске, потом во Львове, где и остался навсегда. Его литературно обработанные воспоминания «Этот день мы приближали как могли» выпустили там лишь в 1984 году. Хотелось бы ознакомиться с необработанными воспоминаниями Николая Васильевича, но сделать это нынче сложно: Львов – в незалежной Украине.

       Более подробно о Владимире Илларионовиче вспоминали летописцы 216-й иад Юрий Жуков («Один «МиГ из тысячи», изд. ЦК ВЛКСМ, 1963г.) и Георгий Гордеевич Голубев («В паре с «Сотым», изд. ДОСААФ, 1974г.; «Друзья мои лётчики», изд. ДОСААФ, 1986г.).

       С октября 1942 года Шевченко командовал 1-м смешанным авиакорпусом. О заслугах его соединения отмечено академиком Самсоновым в историческом очерке «Сталинградская битва», неоднократно переиздаваемом с 1960 года. 1-й САК отличился также при освобождении Среднего Дона, Луганска, в Курской битве и при освобождении юга Украины. В Луганске на памятнике освободителям значится и авиасоединение В.И.Шевченко. В интернет-статье Ю.И.Мухина «Благодарность без благоволения» говорится, что командир 1-го САК Шевченко упоминался благодарственно в приказах Верховного Главнокомандующего Сталина 16 раз.

       Но в апреле 1944 года Шевченко с должности командира авиакорпуса был снят, лишился звания генерал-лейтенанта и до августа 1944 года находился в резерве. На войне случалось всякое: бывало, и по своим бомбили, а командиры потом за это расхлёбывали; бывало, и сами командиры «залетали» по пьянке. И причину, по которой «залетел» Владимир Илларионович, я пока не знаю.

       С августа 44-го он принял 182-ю штурмовую авиадивизию, отмеченную потом благодарностями за участие во взятии городов Восточной Пруссии, получившую почётное наименование Тильзитской, орденов Суворова и Кутузова. Войну Владимир Илларионович закончил на аэродроме Аленштайн. После передачи этой части Восточной Пруссии Польше, его дивизия перебазировалась на аэродром Инстербург, нынешний Черняховск Калининградской области.

       Маршал Баграмян в мемуарах, упоминая бои в Восточной Пруссии, скромно отметил среди других и командира авиадивизии Героя Советского Союза Шевченко, но цензура в переиздании мемуаров убрала слова о принадлежности Шевченко к Героям. А полковник В.И.Чвала, племянник Владимира Илларионовича, окончивший по его совету Оренбургское ВВАУЛ, вспоминает рассказы дяди, что с Баграмяном они были знакомы с 1941 года и обращались тогда на «ты»: «Ваня», «Володя».

       В конце войны Владимир Илларионович «перетащил» в свою дивизию младших братьев, уже орденоносцев, – старшего лейтенанта Алексея Шевченко и лейтенанта Николая Шевченко. Николай служил в отделении кадров дивизии, уволившись в 1946 году, а Алексей остался служить здесь тыловиком. О послевоенных армейских «шалостях», в т.ч. и лётчиков, уже писали. Сталин ведь сам узаконил в 45-м право победителей на трофеи, причём, чем выше была должность фронтовика, тем на большую часть трофеев он мог рассчитывать. Кое-что о проделках авиаторов в Восточной Пруссии, Корее и Китае рассказали мне и знакомые фронтовики.

       В рабочем кабинете Шевченко висели три портрета, в том числе и портрет трижды Героя Советского Союза Покрышкина. В марте 1946 года на рыбалке взрывом гранаты Владимиру Илларионовичу оторвало кисть правой руки, и он был уволен в запас по статье 43 (по болезни). Ехать с женой и четырьмя детьми было некуда, и он остался пока жить в Черняховске, т.к. в стране начинался послевоенный голод, а в Прибалтике и бывшей Восточной Пруссии жизнь была более обеспеченной. В 1947 году в его бывшей дивизии арестовали за хозяйственно-финансовые махинации пятерых человек, в том числе и Алексея. Их осудили, Владимир Илларионович пытался вступиться за брата, но арестовали и его. Вначале грозили расстрелом, но, учитывая боевые заслуги, военный трибунал определил ему в 1948 году 10 лет лагерей. Указ ПВС СССР о лишении звания Героя и всех наград подписан 25 января 1949 года. Лишать иностранных наград не имели права, но монгольский орден был у него изъят.

       В обвинении – обычный тогда генеральский набор: «женский вопрос», трофейное «увлечение» и финансово-хозяйственные грехи дивизии. То была полоса генеральских арестов, более политических, чем хозяйственно-бытовых. И в этом случае следователи, как вспоминал допрашиваемый по тому делу Николай Илларионович Шевченко, допытывались о Жукове, о Баграмяне, командующем Прибалтийским военным округом. Владимир Илларионович просил судей вызвать свидетелей по инкриминируемым ему эпизодам, но этого не сделали, и определили 10 лет лагерей по хозяйственной статье. И дарёную легковую «эмку» забрал себе Калининский райотдел НКГБ. В период следствия арестовали и его жену Ираиду Алексеевну, поэтому детей в Панфилово привёз её брат Борис Алексеевич Павленко. Её обвиняли в торговле булочками, но вины не доказали и отпустили к детям.

       Удивительно, но генеральского звания его не лишили. Я долго не мог в это поверить, считал этот случай редчайшим исключением по причине какого-либо судейско-административного промаха. Теперь же этот факт документально подтверждает в своей книге В.Звягинцев. Тем более становится понятной горькая обида Владимира Илларионовича на местную власть.

       Николай Илларионович говорил, что письма от Владимира приходили с Кемерово. Чтобы меньше беспокоить семью, он всё писал: учитывая его заслуги, ему поручают ездить выступать с лекциями. Фактически же инвалид 2-й группы Шевченко работал в лагере хлеборезом. Должность эта на особой примете лагерных уголовников, и Владимир Илларионович был ими жестоко избит. Освободили его после смерти Сталина, в мае 1953 года. Был принят Ворошиловым, возмущавшимся арестом и обещавшим скорую реабилитацию, получил от него единовременное пособие в 3 тысячи рублей.

       После освобождения и вплоть до 1970 года Владимир Илларионович жил с семьёй в хатёнке на пыльной, грязной улице Комсомольской станции Панфилово Калининского, а затем Новоаннинского района Волгоградской области. Видать, те три тысячи и ушли на покупку домика, а рядом поселился брат Алексей, тоже вышедший по амнистии. Что бы там ни писали в обвинении насчет «полетов по бабам», Владимир Илларионович, создав семью ещё к 1935 году, прожил жизнь с единственной женой, вырастив шестерых детей. С лета 1953 года он работал в школе учителем военного дела: архивные ведомости показывают, что его зарплата за сентябрь 1953 года – 660 рублей минус подоходный налог 84 рубля, а за май 1956 года – всего 309 рублей 69 копеек. Жить на такую зарплату многодетной семье было трудно, к тому же в мае 1956-го его, с туманной формулировкой, со школы уволили. Чуть дольше продержали на работе в Калининском районном отделении ДОСААФ. Я помню, как он проводил в конце 50-х годов строевые занятия на школьном дворе в Панфилово: каре шагающих с трехлинейками допризывников, а в центре – Шевченко с чёрной протезной кистью.

       Несмотря на обещание Ворошилова, неоднократные письменные к нему обращения, ответов Владимир Илларионович не получал. И лишь благодаря делегации испанской компартии, вспомнившей о «своих» Героях, его реабилитировали Указом ПВС СССР от 12 мая 1969 года. В те майские дни я, свежеиспечённый лейтенант морской авиации, несколько раз встречал его в генеральской форме, со звездой Героя, на улицах Панфилово. Чувствовалась любовь Владимира Илларионовича к лётной форме: пока я прикидывал на глазок уставные метры, с которых мне следовало переходить на строевой шаг для воинского приветствия, он неизменно опережал меня, и лихо проходил мимо строевым шагом с вскинутой рукой, не в пример ленивым отмашкам многих генералов. Многие земляки отмечают, что, из-за протеза на правой руке, в воинском ритуале он использовал левую руку, но я этого не заметил.

       Несмотря на официальную реабилитацию, 8-томная «Советская военная энциклопедия», изданная Воениздатом в 70-е годы, обошла его имя полным молчанием. И новое российское издание «Военной энциклопедии» о Шевченко не вспомнило, хотя первый том начало с расстрелянного и не реабилитированного наркома госбезопасности Абакумова.

       При Хрущеве было увлечение назначать генералов директорами совхозов, и «Огонек» рекламировал тогда одного Героя Советского Союза, ставшего знатным дальневосточным свиноводом. Вот и на моей родине опальному генералу и бывшему Герою, ещё недавно встречаемому районным начальством с большой помпой, стали предлагать, в принципе, унизительные должности. Работал он и заведующим хлебопекарней, и заведующим фермой. Жаловался, что в войну командовал авиасоединениями, а здесь не может сладить с крикливым, матерящимся женским коллективом доярок.

       В летнюю страду, при недостатке рабочих рук в колхозе, его послали даже работать копнильщиком на прицепной комбайн «РСМ». Я сам работал на этой должности летом после восьмого класса и на всю жизнь запомнил досаждающий зуд во всём теле от едкого пота под жарким солнцем и пыли с мелкими, колючими ячменными остями. И удивляюсь, как, с протезом на одной руке, Владимир Илларионович умудрялся управляться на той работе длинными вилами, разравнивая солому по копнителю? А копнитель требовалось набивать хорошо: копны соломы на поле должны стоять аккуратными рядами, чтобы потом их рядами и убирать тракторными волокушами на край поля в скирды. Геннадий Иванович Коба, отвозивший от комбайнов зерно, рассказывал, что когда копнитель не открывался, Владимир Илларионович прыгал в него и выползал вместе с соломой, а окружающие смеялись: «Прыжки с парашютом…».

       Работал потом Владимир Илларионович и объездчиком фруктового сада панфиловского плодопитомника, «с окладом 27 рублей в месяц». А обиду всё больше и больше гасил известным всем россиянам способом. В центре Панфилово был дежурный магазин, называемый «Зелёным гулом». Владимир Илларионович заходил туда и показывал раздвинутыми пальцами «норму» водки в гранёном стакане: выпьет, крякнет и идёт дальше.

       Страсть к рыбалке у него осталась, и его часто брали с собой в мотоцикл с коляской на карасей, карпов и раков мой дядя Александр Иванович Фёдоров, старший киномеханик районного дома культуры, и его помощник Юрий Алексеевич Шевченко. Пока племянник Владимира Илларионовича с моим дядей лазили с бреднем по окрестным прудам, Владимир Илларионович носил по берегу за ними ведро с уловом; заканчивались те рыбалки неизменными одной-двумя поллитровками.

       Тот арест памятен многим фронтовикам-авиаторам, и в 1965 году нам, курсантам Оренбургского ВВАУЛ, один из преподавателей вскользь упомянул историю с Героем Советского Союза, командиром авиадивизии генералом Шевченко, который после войны отправил своим землякам, пострадавшим от войны, вагон стройматериалов с Германии, но был за это Сталиным разжалован и отдан под суд. Среди моих земляков гуляют разговоры уже о вагоне соды. Фактически же, семья Владимира Илларионовича попыталась выехать отдельным вагоном со всем своим скарбом с Прибалтики, но была задержана. А каустическая сода – 8 бочек – фигурировала в обвинении Алексея.

       Кривозубов М.Я., бывший парторг панфиловского колхоза, и Звонарёв П.В., бывший заворготделом Новоаннинского райкома партии, изучавшие три тома военной прокуратуры и писавшие по команде из Москвы постановление на реабилитацию Владимира Илларионовича, рассказали мне об обвинительных материалах тех томов. И в партийном постановлении они указали, что к указанным фактам лично Шевченко В.И. не причастен, а виновен был косвенно, как не обеспечивший строгого контроля материальных ценностей.

       Власти Новоаннинского района решение Верховного Суда о снятии судимости с генерала Шевченко бестактно решили довести прослезившемуся Владимиру Илларионовичу под роспись через участкового инспектора милиции старшего лейтенанта Дуличенко. И в райкоме партии, куда Владимира Илларионовича вызвали весной 1969 года для официального объявления о реабилитации, он, вернувшийся из Москвы в генеральской форме, с орденами, зная от друга - генерала Лакеева о реабилитации, высказался «от души», - припомнив, как его, боевого генерала, власть привечала в 50-60-е годы. Добирался он тогда с Панфилово до райцентра по 25-километровой дороге в весеннюю распутицу на тракторе ДТ-54, распив с тремя попутчиками две поллитровки и распевая всю дорогу фронтовые песни. Обратно домой его доставили в райкомовской машине, но, видать, до Кремля дошла докладная записка секретаря райкома партии Рагозина Т.А., и ЦК в ответ тихо саботировал через цензуру в печати эту реабилитацию. И я, который уже год, не могу «пробиться» в «Красную звезду», хотя Центральный Музей Вооруженных Сил и Музей Героев ждут от меня статьи, восстанавливающей историческую справедливость о забытом Герое Советского Союза.

       В 1970 году в Волгограде для героев обороны построили коттеджи, где предоставили квартиру и большой семье Владимира Илларионовича. Но нервы его были крайне измотаны, он тосковал по Панфилово, и умер в Волгограде 6 января 1972 года (а по другой справке облвоенкомата – 7 января). На похоронах 11 января был почётный караул курсантов Качинского ВВАУЛ, и этот день многие издания ошибочно указывают днём его смерти.

 А.Ф.Тараненко, краевед, подполковник в отставке

     (Эту юбилейную статью, с весьма большими сокращениями и редакционной правкой, «Военно-исторический журнал» опубликовал в № 6 за 2008г., стр. 62, под рубрикой «Забытое имя» и под названием «Был вызван товарищем Сталиным на личную беседу». Опять повторили ошибку, что родился он в Волгоградской области. Да когда же запомнят, что при царе не было ни Сталинградской, ни Волгоградской области? Толковые читатели подумают, что автор статьи «балбес», хотя это всего лишь неудачная редакционная правка).