ГРУСТНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ ПЕРЕД ЮБИЛЕЕМ

       Приближается 65-летний юбилей Победы. «Антиспрут» опубликовал в последние годы целую серию статей о фронтовых судьбах наших земляков, как вернувшихся домой живыми, так и сгинувших в Великую Отечественную войну. Не раз заострялось, что на поселковых стелах перечислены далеко не все погибшие в борьбе с фашизмом. Подчеркивалось, что в период массового сооружения памятников, более сорока лет назад, от родственников погибших требовали «бумажку» - фронтовую похоронку или послевоенное извещение военкомата. «Без бумажки – ты букашка…». Но далеко не все родственники смогли представить такие документы, т.к. и в оккупацию вынуждены были «от греха подальше» уничтожать фронтовые письма и похоронки, и немало бумаг за те прошедшие 25 лет просто затерялись, да и разъезжался народ нередко по другим городам и весям.

      Ну, а в отношении тех, кто официально попал в разряд без вести пропавших, государство (через РВК) просто отказывало сельсоветам в ходатайствах о занесении «подозрительных» на мраморные доски. Министр обороны Язов даже в разгар Перестройки, 16 декабря 1988 года, протестовал докладной запиской в ЦК КПСС, против государственной реабилитации без вести пропавших, мотивируя, что из их числа 800-900 тысяч были «власовцами». Часть «власовцев» после войны была осуждена, но более 400 тысяч советских граждан, - бывших военнопленных, добровольных помощников немцев, перебежчиков и увезённых на работы в Германию, - по тем или иным причинам остались на Западе, перекочевав в Англию, Канаду и другие страны. А ведь без вести пропавших у нас и поныне насчитывается более 5 миллионов воинов, вот и получалось, из-за пятой-шестой их части огульно предавали забвению всех без исключения.

     К середине 90-х годов стала выходить Всероссийская Книга Памяти – юридический документ, на основании которого поселковые комиссии должны сами определять, кого из официально погибших и без вести пропавших (фактически погибших) заносить на памятные доски. Снято прошлое государственное подозрение и с безвестно пропавших воинов. Министерство обороны России резонно считает, что на местах и без «бумажки» теперь виднее, кто из помещённых в Книгу Памяти оказался не погибшим, а вернулся домой живым, и кто из пропавших без вести так и не откликнулся за прошедшие годы, и их можно считать погибшими. 

      Вот и в Роговской занесли на стелу в 1968 году всего лишь около 680 фамилий, потом, в 70-80-е годы, дописали ещё с полсотни. Места для новых записей практически уже не осталось, часть досок была повреждена доморощенными вандалами, поэтому в небогатом станичном бюджете предусмотрели средства на замену мраморных досок, на которые можно дописать и вновь выявленных погибших фронтовиков-роговчан.

      Только жизнь вот показывает, что большинство народа про Книгу Памяти не знает, не листало её страниц и не подозревает, что там имеются сведения на их родных, не вернувшихся с войны. Пока что её списки сверяют с мемориалами лишь редкие краеведы-любители, которые есть далеко не в каждой станице. Например, с активной помощью краеведа Гончаренко К.А. по Дербентскому сельскому округу выявлено несколько десятков фамилий погибших фронтовиков, которые будут дописаны на доски памятника в х.Лютых. А кто будет тревожиться по забытым фронтовикам других поселений?

      До собрания и на самом собрании в администрации доводилось слышать возражения, типа: «Нет такого пункта в наших функциональных обязанностях», «Нам платят деньги не за это». Что и говорить, краеведческие музеи есть, а энтузиастов-поисковиков мало. Но сколько ещё десятилетий нужно, чтобы мы знали по своим поселениям, сколько же конкретно роговчан, тимашевцев, днепровцев, джерелиевцев и т.д. погибло на фронтах Второй мировой войны? Почему районное управление образования стоит в стороне? Как здесь горько не вспомнить, что в стране пять министерств и ведомств получают с бюджета деньги на проведение военно-патриотической работы; надо полагать, что и отчитываются они за потраченные средства весьма успешно. А разве возвращение из небытия незаслуженно забытых павших фронтовиков – не военно-патриотическая работа, или «дело десятое»? Краеведы ведь ни копейки с бюджета за свою работу не получают, покрывая дорожные, почтовые и иные расходы из своих пенсий.

      Малодоступен пока что для сельского населения и Интернет, в котором Минобороны поместило специальный поисковый сайт, с помощью которого можно не только уточнить фамилии погибших и пропавших без вести воинов, но и отпечатать принтером электронные копии документов: донесения полков, бригад и дивизий о боевых потерях (кто, когда, где погиб и похоронен); донесения госпиталей об умерших от ран и болезней воинов (когда, от чего умер и где похоронен); трофейные карточки с фотографией, временем и местом гибели военнопленного; сводные послевоенные списки райвоенкоматов, составленные по запросам граждан о безвестно пропавших; и т.д. Этот сайт значительно дополняет региональные книги Памяти, по нему нередко выявляется, что числящийся без вести пропавшим, фактически погиб и похоронен в конкретном месте. Вот и после летней публикации «Антиспрута» с такими списками были неожиданные звонки и визиты жителей и гостей нашего района и в редакцию «Антиспрута», и ко мне.

     Почти на полтора часа дольше обычного длилось 3 декабря собрание ветеранов станицы Роговской, и весьма бурным было 10 декабря в администрации Роговского поселения собрание с приглашенными руководителями станичных школ и библиотек, руководства местного краеведческого музея и общественных организаций. Обсуждался дополнительный список погибших роговчан для внесения на станичную стелу, т.к. проблем возникает немало.

      «Антиспрут» уже писал 7 мая этого года, как официально погибший Ненза Петр Францевич вернулся домой. Недавно вышел третий том краевой Книги Памяти «Воинский Мемориал», и оказалось, что Петр Францевич даже записан в Славянске на одном из памятников. Так что, на фронте бывало всякое, и некоторым повезло вернуться живыми даже «с того света». Вот и младший сержант Волошин Максим Максимович не погиб 18 октября 1941 года с частью земляков в Крыму при тяжелых отходных боях, как это указано в донесении, а вернулся с войны с орденом Красной Звезды. Аналогично повезло и сержанту Захарченко Федору Александровичу вернуться домой с орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу», хотя он тоже числится умершим от ран 25 ноября 1944 года.

     Чередниченко Иван Васильевич в боевых документах тоже значится убитым 20 февраля 1943 года и похороненным на х.Буденновском, что был когда-то за Гречаной Балкой. А на собрании ветеранов 3 декабря присутствовала его супруга, не удивившаяся такому сообщению. Оказалось, тогда Иван Васильевич был сильно ранен, его посчитали погибшим и вынесли в мертвецкую, а он там ожил и ошеломил заглянувшую медсестричку: «Сестра, принеси попить». Умер он дома через 55 лет.

     Так что, на собрании ветеранов из озвученного списка погибших были исключены выжившие, а также те, кто по Книге Памяти и боевым документам числится без вести пропавшим, но по ним нет пока что у станичников достаточно оснований считать их погибшими. По таким требуется розыск родственников для подтверждения, что они не вернулись домой, или искать записи в Интернете и похозяйственных книгах сельсовета об их гибели на фронте. Всего же ветераны оставили в дополнительном списке 101 фамилию.

     На собрании в поселковой администрации раздавались предложения резко урезать этот список, оставив лишь тех, кто призывался с Роговской через Тимашевский РВК. А иначе, мол, если заносить на доски всех погибших, так или иначе связанных со станицей Роговской, не хватит на стеле места новым доскам, к тому же, кое-кто из погибших роговчан уже значится на стелах в других географических местах.  Видать, так поступили и в 1968 году, поэтому более полутора десятков погибших офицеров-роговчан на стелу не попали. Финансовый резон в нынешнее время учитывать придется, но с местом призыва не всё так однозначно.

      Ведь молодежь поступала добровольно в военные школы и училища, оттуда попадала в строевые части и на фронт, минуя военкоматы. Особенно ясно это на примере лётчика Неверова, о котором «Знамя труда» писало ещё в 80-е годы: он погиб в Болгарии, болгарские школьники установили, что жил он в Роговской, и написали сюда письмо, а роговские школьники разыскали уже  его родственников и получили с Болгарии капсулу с землёй с могилы Неверова. В Интернете сведений о нём немало, но отмечено, что место призыва не установлено. Нет его и в краевой Книге Памяти, и если подходить бездушно, бюрократически, то его на роговскую стелу заносить нельзя. А по совести, по долгу памяти? Где та капсула с землёй? И что, роговские школьники-поисковики трудились тогда зря?

      Роговчане, которых война застала на работе или на учёбе в профшколах, техникумах и институтах, призывались не Тимашевским РВК, хотя их семьи оставались в Роговской и они сами зачастую записаны в Похозяйственной книге. Дети и прочие родственники таких погибших и поныне живут в Роговской или перебрались в Тимашевск, но если следовать тому предложению, таким «чужакам» место на стеле тоже не давать. Что это? Незнание военных реалий или желание сэкономить на мраморе, урезав список до минимума-миниморума? А как быть в отношении тех погибших, у кого даже в немецких карточках военнопленного записано, что их жёны проживают в станице Роговской?

      Но, слава Богу, ветеранское руководство отстояло на этом собрании свою точку зрения: не беда, если некоторые погибшие роговчане окажутся занесёнными на стелу и по месту жительства, и по месту призыва, как это есть с Галитой Андреем Васильевичем в Ейском районе; хуже, если такие значатся и по Книге Памяти в наших списках, и в Похозяйственной книге сельсовета есть запись о гибели «на фронте Отечественной войны», а мы будет спорить, заносить ли нам в свои списки Галиту и других аналогичных. Доводы, что тогда многие окажутся занесёнными в списки различных мемориалов, не выдерживают никакой критики. Ведь, например, погибший в концлагере Штаблак Макаренко Виктор Иванович тоже увековечен и на станичной стеле, и на памятнике в бывшей Восточной Пруссии, где был злополучный «шталаг 1 В», - в поселке Фурманово Калининградской области.

      На станичной стеле записан Будик Герасим Иванович, служивший в 30-м гвардейском кавполку 91-й гвардейской кавдивизии. В Книге Памяти Ставропольского края (том 11) он значится погибшим 11 августа 1942 года и похороненным в с.Иргаклы Степновского района. Указано, что вместе с ним похоронен тогда же погибший его сослуживец Бутов Зиновий Григорьевич, 1895г.р., станицы Роговской. А на Роговской стеле он отсутствует то ли как элементарно пропущенный, то ли как эвакуированный «чужак», попавший отсюда под призыв.

      В том же томе Ставропольской Книги Памяти значится и Найдёнов Иван Гаврилович, командир минометного батальона 9-й гвардейской кавдивизии 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса, погибший 17 октября 1942 года при отражении танковой атаки и похороненный на территории УПК средней школы №1 п.Камыш-Бурун, г.Нефтекумск. Найдёнов был одним из командиров роговской добровольческой казачьей сотни, переформированной в 1942 году в кадровое подразделение, и об обстоятельствах его гибели «Антиспрут» писал 28 июня 2007г. Но Ставрополье нам подсказывает, что одновременно с ним погиб и вместе похоронен Чубарев (Чубарь) Савелий Иванович, 1891 г.р., эвакуированный с Крыма в Роговскую, и попавший отсюда в казачье формирование.

      На роговской стеле Найденов записан под фамилией Найденко, а Чубарева нет. Роговские ветераны посчитали теперь, что гадать в случаях с Бутовым и Чубаревым, - заносить на стелу или не заносить, - безнравственно. В Похозяйственной книге нашлось подтверждение о гибели ещё двух роговчан.

      На собрании в поселковой администрации было принято решение раздать в библиотеки и школы пофамильные списки с именами и отчествами погибших роговчан, занесённых на стелу, чтобы школьники и станичники имели возможность листать их, находить знакомые фамилии, уточнять у родственников и заявлять фамилии пропущенных погибших. Это и будет одним из повседневных, ненавязчивых способов военно-патриотического воспитания молодёжи. А специальная комиссия должна уже уточнять по таким заявлениям официально опубликованные сведения и принимать решения.

      Ныне школы оснащены Интернетом, и школьные поисковые отряды могут оказать большую помощь. Нужно распечатать длинные списки не вернувшихся с войны, которые Тимашевский РВК составлял в 1946-1949 годы. Тогда на 90 с лишним процентов можно определиться и с безвестно пропавшими воинами: если они числятся и в Книге Памяти, и в послевоенных розыскных списках, ясно, что они, скорее всего, погибли. Ну, а те единицы, кто дал о себе знать в 60-70-е годы из-за границы, народу известны.

      Конечно, нельзя стопроцентно исключать, что числящийся пропавшим без вести на самом деле не погиб на войне с фашизмом, а умер где-то за границей. Но если остерегаться таких казусов, то и не браться за исправление списков мемориала, как и советуют некоторые осторожные: «Как бы чего не вышло…». А ведь и в прежних списках мемориалов, как ни осторожничали тогдашние бдительные комиссии, встречаются, как показывает Интернет, осуждённые военными трибуналами, и даже расстрелянные. Но кто был на стелах, тот пусть и остаётся, т.к. на фронте нередко трибуналы торопились, не вникая особо в дела, и есть уже прецедент даже в нашем районе, когда сын такого расстрелянного обратился в Военную Прокуратуру, и отец был реабилитирован.

      Решено было собранием обратиться также к народу по поводу пробелов станичной стелы. Поэтому я обращаюсь этой статьёй за помощью в подсказке сведений о забытых воинах к уроженцам станицы Роговской, а также прошу читателей «Антиспрута» других поселений обратить внимание на свои стелы. Многие руководители будут составлять планы мероприятий к 65-летию Победы, так пусть же их отчёты оставят следы не только на бумаге, но и на стелах. Юбилейные сроки поджимают, а иначе, сколько ещё десятилетий нам предавать забвению десятки и сотни своих погибших земляков?

А.Ф.Тараненко, краевед, подполковник в отставке

(Статья опубликована 21 января 2010г. в межрайонной газете «Антиспрут», г.Тимашевск, Краснодарского края)