О возрождении казачества и исторической памяти народа

03.11.2010 15:42

Периодически не только в кубанской прессе, но и во всероссийской казачьей, и даже зарубежной проскакивают сообщения об установке станичных памятников жертвам голодомора 1933 года и проведении соответствующих траурных мероприятий с эпитетами «первый», «впервые». Обидно, что станицу Роговскую в этих сообщениях несправедливо обходят стороной. Ведь здесь, на станичном кладбище, памятный крест был установлен, по моему мнению, вторым на Кубани, в 1993 году, с надписью на постаменте: «Невинным жертвам сталинских репрессий, заморенных голодом в 1933г. От козаков станицы». Об этом я говорил на региональной научной конференции в Краснодаре в октябре 2003 года и на московской международной конференции в ноябре 2008 года, писал в «Антиспруте» 12 октября 2006 года и 10 июня 2010 года.
Первый подобный памятник, по сообщениям газет, был установлен на Кубани в 1991 году, ну, а после роговского счёт пошел уже третьим-пятым и так далее. Видать, заявлять об этом нам следует публично «более звонко». Создавшаяся ситуация имеет корни как в отношениях к подобным памятникам, так и в подходе к трагическим страницам нашей недавней истории. Если памятники погибшим за Советскую власть и павшим в Великой Отечественной войне взяты на государственный учёт и контроль как объекты культурно-исторического наследия, то создаваемые с 1990-х годов по инициативе местной общественности памятники жертвам голодомора пока что подобного статуса не имеют. А в «верхах» - политическом и «историческом» руководстве страны – наблюдаются диаметрально противоположные оценки этапов нашей истории. Говоря по-флотски, – «раздрай», когда один винт корабля раскручивают «вперёд», а другой «назад». Хоть кому-то памятники жертвам голодомора и как кость в горле, но долго подобная позиция «параллельных миров» («Голодомора не было!» и «Нас это не касается!») существовать в стране не может.
Были и есть попытки втаскивания в школьные и студенческие учебники истории идеи, что Сталин всё делал правильно, и жертвы его политики оправданы «конкретно-историческими условиями». Вот и на недавней научной конференции,  - 12-х Фелицынских чтениях, проведённых краем в Тимашевске 6-8 октября, было одно инструктивное высказывание об объяснении в школах этих самых «конкретно-исторических условий». А ведь Президент России Медведев год назад, 30 октября 2009 года, в обращении к российскому народу по случаю Дня Памяти жертв политических репрессий заявил:
«Я убеждён, что память о национальных трагедиях так же священна, как память о победах. И чрезвычайно важно, чтобы молодые люди обладали не только историческими знаниями, но и гражданскими чувствами, были способны эмоционально сопереживать одной из величайших трагедий в истории России. А здесь не всё так просто…
Я убеждён, что никакое развитие страны, никакие её успехи, амбиции не могут достигаться ценой человеческого горя и потерь… И репрессиям нет оправдания…
Не менее важно изучать прошлое, преодолевать равнодушие и стремление забыть его трагические стороны. И никто, кроме нас самих, этого не сделает…
Никто, кроме нас самих, не сохранит историческую память и не передаст её новым поколениям».
Политические споры о том, был голодомор или не был, не утихают у нас и поныне. Многие кубанцы всё ещё хорошо помнят трагедию 1933 года, ну а далёких «москвичей» - некоторых политиков и лжеисториков, которых я называю «завсегдатаями Елисеевского магазина», - не то что голодомор, но и обычный голод не коснулся. Ведь география того страшного голода была весьма пёстрой не только по стране, но и по Кубани, и даже в масштабе конкретной станицы. Одни получали продпайки как специалисты, другие выгребали у соседей всё съестное в составе комсодов (комитетов содействия выполнению планов хлебозаготовок), не гнушаясь жрать отнятое, а третьи вымирали от голода семьями, наказанные властью за выход из колхоза или за невыполнение сверхзавышенных планов хлебозаготовки. Два примера об особенностях памяти:
Когда я летом 2008 года, перед приездом московской этнографической экспедиции, стал в очередной раз расспрашивать 90-летнюю Александру Григорьевну Костенко, она слабым голосом, согбенно отнекивалась, что от старости уже всё забыла и ничего этой экспедиции рассказать не сможет. Но когда я у неё уточнил: «А о голоде 1933 года помните?», - она выпрямилась, резко повернулась ко мне и отчеканила: «А разве такое забудешь?».
Не так давно в Краснодаре одна молодая женщина написала кандидатскую диссертацию о голоде 1947 года. Как положено, перед защитой диссертации рецензенты – профессора, доктора исторических наук - написали критические замечания, а один из них начертал, что голода 1947 года не было. А ведь тогда, как свидетельствует, например, архивное постановление роговского райисполкома, норма хлеба взрослому была уменьшена до 200 граммов, а о колхозниках вообще умалчивалось: в обед их кормили в поле жиденьким супом-кандёром, который многие не съедали там, а несли домой, чтобы разбавить чем-либо и не забыть своих детей. Сколько десятков тысяч колхозниц, в том числе и солдатских вдов, было осуждено тогда по стране за горстку зерна или бутылку колхозного молока, взятых тайком, чтобы накормить дома голодных детишек?! Как вспоминает Меланья Васильевна Шелудько (Бушуева), тогда на их небольшой МТФ колхоза «Большевик» было осуждено 8 женщин. Но для районного руководства существовал тогда спецпаёк и спецстоловая с дополнительным прикормом. На защите диссертации, дойдя до этой рецензии, женщина сказала, что комментировать её не будет, но зачитает один архивный документ. И зачитала докладную записку секретаря Роговского райкома партии о ситуации с голодом, а потом заметила, что записку эту написал отец этого самого рецензента, утверждавшего, что голода не было.
У всех ещё на слуху российско-украинские споры по голодомору. Конечно, Ющенко политиканствовал, что голодомор был устроен Сталиным для уничтожения украинцев на Украине и Кубани. Голодомор власть организовала не для уничтожения украинцев и не для уничтожения казаков, а для уничтожения независимости хлеборобов. Президент Медведев в послании Ющенко, которое наша центральная пресса упомянула вскользь, написал 14 ноября 2008 года: «Голод 1932-1933 годов в Советском Союзе не был направлен на уничтожение какой-либо отдельной нации. Он стал следствием засухи и проводившейся в отношении всей страны, а не одной только Украины, насильственной коллективизации и раскулачивания. Погибли миллионы жителей… Мы не оправдываем репрессии сталинского режима…».
Но засуха тогда была на юге Украины, а на Кубани она сказалась гораздо в меньшей степени. Существеннее на причину голодомора сказалось тогда иное. Ведь к весне 1932 года наблюдался массовый выход из насильственно созданных колхозов, в которых государственные хлебозаготовки превышали все разумные пределы, всё больше и больше оставляя колхозников без хлеба. Цифры вышедших тогда из колхозов хозяйств историкам известны: в одних регионах эти цифры больше, в других - меньше. Хлеборобы считали, что единоличниками они будут жить лучше, но осенью 1932 и зимой 1933 года основной удар активистов пришёлся как раз именно по единоличникам. Досталось и колхозникам ряда районов Кубани, Дона, Нижнего Поволжья и Урала, где завышенный план хлебозаготовок выполнить были не в силах. Но у единоличников отбиралось тогда абсолютно всё съестное, вплоть до узелков огородных семян, так как действовала установка: «Или пусть сдыхают с голода, или пусть идут работать в колхоз». Это заявляли и станичные комсодовцы, опубликовано такое же высказывание и Молотова, бывшего тогда главой правительства. Поэтому активисты и переворачивали при обысках, назло единоличникам, горшки с немудрёной крестьянской едой и бочки с солениями или забирали их себе. Фамилии тех активистов-потрошителей народ помнит и поныне.
Так у нас победил тогда, ценой нескольких миллионов людских жизней, сталинский колхозный строй. Утверждения, что иного пути для государства не было – из прежней лживой пропаганды, ибо добровольные колхозы, в основном, в виде товариществ по совместной обработке земли, существовали и до насильственной коллективизации. Несколько таких ТОЗов было и в Роговской, с тракторами, молотилками и паровыми локомобилями, но все они были к 1930 году раскулачены, ибо не устроили Сталина экономической независимостью. Оправдание же, что «Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой», можно примерять лишь к бедному Нечерноземью. А Кубань ещё при царе массово перешла на железные плуги – «букари», конные сноповязалки, не редкостью были и паровые молотилки. Да и Дон, Нижнее Поволжье и Сибирь также были не бедными, но насильственную коллективизацию в первую очередь провели как раз в основных зернопроизводящих регионах страны, а не в бедном Нечерноземье. И такая коллективизация не только село отбросила по производству продукции на десятилетия назад, но и всю страну, - из-за экономического перекоса, аукающегося и в наши дни.
Спор о том, что Кубань – это часть Украины, начался в 1920-е годы. В очередной раз он возник в эмигрантских кругах на рубеже 1950-60-х годов, но кубанские казаки-эмигранты дали тогда скорый и внятный ответ: «Кубанское Казачье войско имеет на своём знамени триколор, означающий единство трёх народов, населяющих Кубань, – черноморских казаков - потомков запорожцев, линейных казаков - донских переселенцев и горцев». Но и поныне украинские националисты, с одной стороны, размещают в Интернете карты Кубани, закрашенные в один цвет с Украиной, а с другой, заявляют, что кубанский язык – это ущербный, испорченный москалями, украинский язык. А у нас некоторые объявляют кубанский говор русским диалектом, хотя в русском языке нет звука, обозначенного украинской буквой «i» (с двумя точками сверху).
Всё дело в том, что на Слобожанщине, пограничном регионе между великороссами и малороссами, за века существования сложился своеобразный смешанный язык, позже названный «полтавским суржиком». Этот язык и поныне сохраняется не только во многих станицах Кубани и сопредельных районах Ростовской, Воронежской, Белгородской и Курской областях России, но и в сёлах, основанных переселенцами Курской, Полтавской, Екатеринославской и Таврической губерний на просторах Нижнего Поволжья и Дальнего Востока. И спорить нынче, русский это диалект или испорченный украинский, по мне, глупо и неразумно, т.к. это общий русско-украинский народный язык, и «перетягивание одеяла» в любую сторону будет вызывать справедливые нарекания другой стороны.
Ющенко пришел – ушел, а народ остаётся. Не раз слышал от ряда маститых учёных-историков, что нам нужно сказать Украине спасибо, что она заставила Москву вспомнить о трагедии 1932-33 годов. Ведь часть российской «элиты» очень стремится, чтобы народ не вспоминал о прошлых преступлениях власти. Поэтому в СМИ и немалом количестве книг, затыкая рот кубанцам, публикуют «доводы», что никакого голода, а тем более голодомора в стране при Сталине не было. Вот и в минувшем сентябре российское интернет-сообщество взорвали сообщениями, что Янукович заявил, что не отрицает факт голодомора, а на официальном сайте Президента Украины 20 сентября вновь открылся раздел «Памяти жертв Голодомора в Украине 1932-1933 годов». Всё ещё не зная правды о нашей истории, интернет-«грамотеи» записали Януковича в ренегаты.
А ведь первым на Украине о том голоде заговорил официально даже не Ющенко, а в 1987 году Первый секретарь компартии Украины Щербицкий. Там же в 1990 году был издан сборник документов о голоде, а недавно опубликован новый сборник по рассекреченным в украинских архивах документам партийных органов и ОГПУ. У нас тоже издали сборник рассекреченных документов ЦК ВКП(б) и ОГПУ, но как? Тиражом 100 экземпляров для участников московской международной конференции в ноябре 2008 года и в январе 2009 года репринтным изданием в 900 экземпляров на всю огромную страну. Документов о Кубани там весьма мало, т.к. основная цель была – показать, что голод тогда был не только на Украине, но и по всей стране. На деле – это «отмазка».
Ко мне на московской конференции подходила студенческая молодёжь с вопросом, неужели на Кубани ещё есть свидетели голода 1933 года? Я отвечал, что есть, и немало, и пусть приезжают на Кубань и записывают их воспоминания. Но старожилов, помнящих события двадцатых-тридцатых годов, становится всё меньше и меньше.
Станица Роговская насчитывала в 1915 году более 15 тысяч населения. В конце 1920-го, после окончания Первой мировой и гражданской войн, в Роговской отметили чуть более 10 тысяч жителей. По переписи 1927 года, в станице насчитывалось 2566 хозяйств, 12407 человек. Станица в НЭП возрождалась, но последовала насильственная коллективизация с раскулачиванием и голодомором, и ветераны в начале 90-х годов подсчитали по бывшим подворьям, что те сталинские социальные потрясения выкосили Роговскую наполовину, поэтому жертвами голодомора назывались несколько тысяч роговчан, от трёх до пяти. Вот им то, казаки и поставили в 1993 году на кладбище памятный крест.
16 октября на Кубани широко отмечалось 150-летие Кубанского Казачьего войска. На праздничных мероприятиях в станице Роговской приняло участие несколько сотен человек, с приглашением станичников, руководителей крестьянских фермерских хозяйств, организаций и предприятий, а в почётном карауле стояли юные казаки. Помимо прочих плановых мероприятий, состоялось возложение к памятному кресту жертвам голодомора венка роговскими казаками и цветов казачьей молодёжью. А затем роговской священник отец Сергий отслужил там панихиду по убиенным голодной смертью. Аналогичный траурный ритуал на кладбище роговские казаки провели и в прошлом году на День Реабилитации репрессированных народов и казачества.
Будем надеяться, что панихиды у таких памятников стараниями казаков станут традицией. Ведь именно это имел в виду Президент, говоря о необходимости сохранения исторической памяти и передаче её новым поколениям, - «Никто, кроме нас самих…». Кто же ещё иной, как не кубанское казачество, возродит из долгого государственного забвения историческую память по безвинным жертвам сталинских экспериментов? Ведь память эта в станицах отнюдь не отвлечённая, - это память о своих отцах и матерях, дядях и тётях, дедах и прадедах, бабушках и прабабушках. Всё больше раздаётся здравомыслящих голосов, что патриотизм воспитывается не словами, а делами. А то, что было на роговском кладбище 16 октября – это Дело.
Но именно на Кубани безликие сталинисты воспрепятствовали выдаче исследователям ЗАГСовских книг 1933 года, продлив их секретность ведомственным распоряжением до 100 лет, прикрываясь законом о соблюдении 75-летней тайны «конфиденциально-персональных данных». Кубанские чиновники отказали известному историку Кондрашову в смертной статистике за тридцатые годы, поэтому он и упоминает в своих работах «особый кубанский подход». Так на Кубани голодомор 1933 года превратили негласно в особо охраняемую государственную тайну, хотя, по Конституции, преступления против человечества засекречиванию не подлежат. Поэтому меня так и подмывает написать об этом кубанском безобразии и юридическом беззаконии президенту Медведеву.
Чего уж «греха таить»: России в нынешних условиях Церковь и казачество очень необходимы, в первую очередь, для возрождения патриотизма, для воспитания молодого поколения, которому обустраивать Россию далее. Демократия без общественных организаций – фикция. Двуликая советская пропаганда, на словах внушавшая одно, а на деле дозволявшая жить чиновничьему руководству по-иному, опошлила патриотизм до такой степени, что народы стран «загнивающего капитализма» во многом нас превзошли, соцлагерь развалился «с вонью», а существование России находится под угрозой. Спору нет: начальство должно иметь какие-то преимущества, но не до такой же степени, что их чадам неведомы колоссальные беды и трагедии своего народа.
Ленин в своё время начал бороться с «комчванством», тем не менее, в двадцатые годы власть не позволила организовать для защиты хлеборобов крестьянский профсоюз, а в тридцатые годы организации красных партизан и старых большевиков разогнала за возмущения, что советскую власть завоёвывали не для бюрократии. В 1972 году Первого секретаря компартии Украины Шелеста сняли за то, что он в книге «Наша радяньска Украiна» упомянул самоуправление запорожских казаков, выглядевшее более демократичным, нежели советская власть. А ведь так оно и было: казачество решало свои вопросы не по указке сверху, а обычным голосование на сходах. Советская бюрократия подмяла под себя народ настолько, что и сейчас, несмотря на провозглашения о модернизации России, о борьбе с бюрократизмом и коррупцией, наблюдаются попытки подчинить власти общественные организации, возрождающееся казачество и даже церкви. Всем на смех у нас нынче по две организации писателей, кинематографистов, жертв политрепрессий, идёт давление на «Мемориал», «Солдатских матерей» и другие правозащитные общественные организации. И если чиновничеству удастся подмять под себя независимость таких организаций, в том числе и  казачьи общества, превратить их в «ручные», «опереточные», - никакого возрождения России не будет.
Радуница - весенний языческий восточнославянский праздник поминовения предков. Сколько раз я наблюдал в этот день у роговского кладбища среди многих сотен легковых автомашин даже волгоградские и московские номера. Ведь этот день стал не просто церковным, а поистине народным, и на Кубани он официально объявлен выходным днём. Украина установила отмечать 22 ноября День Поминовения жертв голодомора 1932-33 годов. А что мешает нам установить подобный День Поминовения и на Кубани, которая наиболее других российских регионов пострадала в тот Голодомор? Ждать соизволения «сверху», из Москвы, - «дохлый номер». Инициативу эту надо пробивать «с низов», зная повадки бюрократии и помня наказ Медведева: «Никто, кроме нас самих…».

А.Тараненко, краевед, подполковник в отставке.     Ст. Роговская.