[1]  Я долго не мог понять, почему прадедов звали «курсаками», ведь родина Ивана Фёдоровича – село Воскресенское Бурынской волости Путивльского уезда, а Путивль – в Сумской области Украины. И лишь в конце 90-х годов узнал, что Путивльский уезд ранее был в составе Курской губернии, но при советской власти, до 1925 года, ряд уездов с «балакающим» населением передали Украине. Но и поныне во многих районах Курской и Воронежской областях народ «балакает» на слобожанском суржике «Верки Сердючки». А ведь Путивль был одним из древнейших городов Руси, и он очень часто упоминается в «Слове о полку Игореве», да и княжна Ефросиния Ярославна металась и плакала по князю Игорю на стенах именно Путивльской крепости. Так кто мы: русичи или украинцы?

[2]  Сейчас у меня вызывает некоторое сомнение указанный размер участка Красовского: царь даже генералов наделял меньшими участками земли. То ли старики в воспоминаниях ошиблись, то ли Красовский объединил несколько участков в один, то ли землемеры присовокупили. Но оставленные под сенокос 500 десятин – это участок, который мы называли «Григоренков пруд». В конце 1920-х годов там поселился один из зятьёв Лышенко Андрея, - Григоренко, уехавший в начале 30-х годов на Кубань.

[3]  По реформе Столыпина переселять крестьян стали не общинами, а небольшими хуторками, до 10-15 хозяйств. Столыпин утверждал, что через крепкого, сильного крестьянина и Россия станет крепкой, сильной. На теледебатах 2008 года «Имя Россия» по поводу Столыпина некоторые политики говорили, что его реформа провалилась, т.к. её поддержали лишь 10% крестьян. Но социологи утверждают, что любое общество, будь-то первобытно-общинное, капиталистическое или социалистическое, примерно на 10% состоит из активистов, стремящихся улучшить жизнь, и столько же процентов составляет «болото», которых, кроме «куска хлеба и бутылки водки на сегодня», больше ничего не интересует. Выходит, что именно активная часть крестьян решилась на переселение, чтобы стать самостоятельными хозяевами. Поэтому пьянство в переселенческих хуторах было редкостью, многие стали богатеть и потом попали под раскулачивание. В 1930 году «Поволжская правда» писала, что прежнюю переселенческую политику государству следует прекратить, ибо она позволяла крестьянам богатеть, становиться кулаками. Советской власти богатые крестьяне оказались не нужны, т.к. они «не заглядывали начальству в рот».

[4]  К этому возрасту большинство уже было женатыми, и на службу их провожали жёны с детьми. Это при советской власти призывной возраст сократили до 19 лет, а потом и до 18-ти, и одной из причин «дедовщины» в Армии называют «зелёный» возраст призывников, с неустоявшимся чувством достоинства.

[5]  Немецкое население отличалось большей культурой земледелия. В Поволжье и Заволжье погреба они сооружали бутылеобразной формы, обкладывая стенки кирпичом. А у нас земляные прямоугольные погреба часто обваливались, и их периодически копали на другом месте; помню, и коровы не раз проваливались в них через хлипкую подгнивающую деревянную крышу, присыпанную землёй.  

[6]  Об этом мне рассказала Евдокия Алексеевна Харитонова, учившаяся лишь два-три года по два-три месяца.

[7] Родины – филоновские казаки, и об одном из них я нашёл упоминание в эмигрантской прессе: Михаил Михайлович Родин окончил в 1918-м Борисоглебскую гимназию, доброволец Гражданской войны, Георгиевский крест, Морской Кадетский корпус в Крыму, эвакуация, Бизерта, Бельгия, Франция, в 1926 году окончил университет в Безансоне, затем Геологический институт в Нанси, умер в 30 лет от тропической лихорадки 14 июня 1929 года в Леопольдвиле, Бельгийское Конго.

[8]  Демаркационная пограничная линия между Советской Россией и германскими войсками делилась на боевые участки, охраняемые добровольческими формированиями. Немецкие войска в апреле 1918 года не только помогли очистить по просьбе украинского правительства всю территорию Украины от советских войск, но и давили на Советское правительство России, угрожая занять часть Курской и Воронежской губерний. А донские казаки стали накапливать силы, чтобы тоже очистить свои округа от большевистских сил, посему такие же «боевые участки» советская власть стала спешно создавать и по границе с самопровозглашенной Донской республикой, не признавшей Советы.

[9] Историю про Бичехвоста я писал с пересказов Прокопа Яковлевича Бондаря, но внуки Ивана Степановича уточнили после моей публикации, что их дед погиб не во время ночного перехода к красным, а после, защищая советскую власть.

[10]  Наведался как-то в Красавку для мобилизации и комиссар с отрядом китайцев. Но наступала жаркая уборочная страда, и на сходе женщины бурно воспротивились мобилизации. Комиссар приказал их арестовать, женщин посадили под замок в пустующий амбар на х.Троецком, а отряд двинулся дальше. Ночью мужики сделали подкоп и освободили голосивших жён, да и комиссар больше не появлялся. Видать это были китайцы из дивизии Киквидзе. А чтобы «поповские» казаки не шастали в Красавку, однажды рано утром новокиевские ревкомовцы обстреляли из пулемёта с бугра хутор Попов. Потом оказалось, что шальной пулей была убита одна казачка, спешившая в церковь на утреннюю службу.

[11]  О таком соотношении сил мне остаётся добавить лишь одно вычитанное в эмигрантской прессе замечание Суворова писарю по поводу очередного донесения о победе над разбитыми турками: «Пиши больше, чего их, басурманов, жалеть…».

[12]  Справедливо опасались мести белоказаков, т.к. отряд Доценко за набеги казаков на ж. д. линию и непризнание советской власти пожёг немало казачьих куреней в хуторах Ивановском и Алимо-Любимовском. Есть воспоминания ивановца Звонарева в «Авангарде», что там Доценко оставил лишь один дом, т.к. зять того казака был в его отряде. Да и казаки х.Страховского Филоновской станицы тоже «имели зуб» на ревкомовцев. Подробнее о гражданской войне на Хопре - в другой моей работе, пока неопубликованной.

[13]  Удивительно, но в ту войну почта работала неплохо, и с Хрущевки приходило письмо, доставленное через линию фронта кружным путём, через Поворино, в котором родичи спрашивали о делах в Красавке.

[14]  На нынешних картах станции Хвойная нет, и каково её новое название – я пока не знаю, не могут уточнить этого мне и в музее истории Приволжской железной дороги, но в паспорте Веры Прокопьевны местом рождения значилась станция Хвойная. Миронов, держа оборону на южном фланге 9-й армии, в районе Красного Яра, жаловался, что предназначенные для его дивизии грузы перехватываются по пути частями дивизии Киквидзе, базировавшейся вокруг Елани. Поэтому штаб армии, находящийся тогда в Балашове, пошел на создание охранных структур при станциях, и одним из таких «комендантов» оказался Бондарь, знавший и Киквидзе, и Миронова, про которого он вспоминал как о грубом человеке.

[15]  По совету Курдакова, Иван Петрович Хоружий увез семью от мстительных активистов за речку Черную, к родственникам жены, «чеботарил» там (шил обувь), а года через три вернулся в Красавку и спокойно поселился на х.Крепком. Про высылки после голода 1933 года власть уже не заикалась. Об этом мне рассказала в 1995 году Александра Ивановна Агапова (Хоружая), а фамилию Курдакова я отыскал в архивном донесении Гудковского сельсовета, со списком отстраненных им от высылки красных партизан.

[16]  Я ошибся: Алексей Колесников всё это писал в Преображенский район не Нахватову, а Носову.

[17]  Вместе с Мироновым судили тогда и группу солдат – крестьян Ленинской волости, жителей х.Кадушкина и других, которые шли с ним на Донской фронт. Подробности в сборнике документов «Филипп Миронов», изданный в Москве в 1997 году.

[18] О деталях того события есть музейные записи К.А.Палашевского и пересказанные воспоминания волисполкомовского возчика Тараса Шелеста, а также Никиты Шепталы и Антона Руденко, которые подростками резали в тот день кизяки на скотном дворе имения Родина.

[19]  Доценко погиб у станицы Каменской при отступлении 9-й армии от Северского  Донца в конце мая-начале июня 1919 года. Паром с бронеавтомашинами перевернулся. Жену вызвали в штаб армии в Балашов, и когда ей сообщили печальную весть, сердце у неё не выдержало, и её похоронили в Балашове на площади у церкви. Это – из записанных мной воспоминаний племянницы Доценко, а также из хранящихся в Новоаннинском краеведческом музее воспоминаний участников гражданской войны. Но в литературе гибель Доценко была приукрашена революционными мифами.

[20]  Аким Бусенко был в активе волисполкома, и когда получилась какая-то история с нехваткой общественных денег, Аким сбежал в Пятигорск, женился там, работал директором совхоза, и один из его тех внуков, Д.Г.Кощуг, ныне доктор геолого-минералогических наук, профессор МГУ.

[21]  Нынче уже мало кто знает об этой старой российской единице учёта сыпучих материалов. А ведь ещё и в 50-е годы зерно на току колхозникам выдавали, не таская мешки на весы, а отсыпая определённое количество мерок. Меркой называли полукруглый жестяной корец с ручкой на торце и дугообразной ручкой посредине. Стандартный объем такого корца вмещал примерно ведро зерна, и вес был заранее известен.

[22] Документы о раскулачивании хранятся в Госархиве Волгоградской  области, в фонде Преображенской районной особой комиссии по ликвидации кулачества (фонд № 636). Большой интерес представляют архивные газеты «Красный Хопер» (окружная) и «Колхозник» (Преображенского района). Есть материал о Красавке и в губернской газете «Борьба».

[23]  Я расспросил и записал воспоминания более сотни старожилов, и меня особо потрясли два примера, как раскулаченные воспитывали своих детей. Одна бабушка рассказывала, что она лишилась родителей и была сослана в Губаху с семьёй деда, который даже в условиях голода внушал ей: «Никогда в жизни не ври и не воруй». А Ольга Милентьевна Небога (Хоружая) рассказывала, что в Караганде умерли от голода её брат, дедушка, бабушка и дядя, а в 1942-м – и её мать; она одна, шестилетняя, оставалась на хозяйстве в холодной хате и плакала у окна, дожидаясь с шахты отца, а он приходил и успокаивал её: «Не плачь: посмотри, вон те соседи живут ещё хуже нас, и те тоже. Так что, не расстраивайся, потерпи».

[24]  И на моей памяти в середине 50-х годов этот трактор всё ещё крутил привод мельницы, что находилась в центре Новокиевки.

[25] По примеру крупных фермерских хозяйств Северо-Американских Соединенных штатов, сталинское руководство собиралось гигантскими «фабриками по производству зерна» быстро достичь хлебного изобилия, но это оказался очередной неудачный эксперимент: сложности в управлении большим хозяйством, низкая трудовая дисциплина, бедность рабочим скотом и техникой.

[26] Граница земель красавского колхоза проходила в километре от Новокиевки, и это место, где начиналась лесополоса по дороге на Красавку, старожилы так и называли: «Граница». Поколение молодёжи, родившееся в конце 30-х – начале 40-х годов, рассказывало, что здесь бывали пацанячьи стычки на кулаках с новокиевскими, причем, на стороне красавских выступали и поповские, которые вместе с красавскими ходили в новокиевскую среднюю школу.

[27]  Вера Порфирьевна Тараненко (Белая), которой тогда тоже приходилось пасти коров после полевых работ, вспоминала, что пастухи обязаны были иметь нож для быстрого разрезания коровьих пут.

[28]  Вообще-то, первоначально этот совхоз Зернотреста назывался «Степные дали», но после того, как шефство над ним взяли Тимирязевская сельхозакадемия и Московский автозавод «АМО», утвердилось «московское» название, и подшефный завод присылал сюда рабочих, чтобы они показывали образцы нового социалистического поведения. Когда группа таких рабочих перепилась в Филоново и пыталась покататься верхом «на атаманах», посчитав ими местных жителей, газета «Поволжская правда» опубликовала критическую статью, стыдя шефов.

[29]  При выделении земли под совхоз в Хоперском округе в 1929 году планировалось ликвидировать ряд хуторов, чтобы обеспечить простор совхозной технике. Переселяемым беднякам предусматривалось затраты компенсировать полностью, середнякам – частично, а зажиточным – никаких компенсаций. В 1930-м задача по переселению для властей упростилась, - народ раскулачили и вывезли. Глядя на «карту» Хоперского округа, представленную на ноябрьском пленуме ЦК ВКП(б) в 1929 году, видно, что под совхоз пашню определяли почти до самой Новокиевки и Полтаво-Звонаревки. Обозначены на той схеме также Киевский, Полтавский, Старозвонаревский, Ховаевский, Поповский, Фатеевский, Атаманский сельсоветы, мелкий Ново-Григорьевский колхоз (в районе х.Красавского), а также старый тракт на станицу Преображенскую со стороны Михайловки, следы которого и поныне видны у бывшего х.Гудковского. Сплошную коллективизацию предусматривалось проводить лишь в Михайловском, Алексеевском, Ново-Анненском и Ново-Николаевском районах, которые должны были обслуживать 4 создаваемых машинно-тракторных станции. Но затем победила сталинская группа сторонников «залихватской» коллективизации, без технического обеспечения, что и привело к «Головокружению от успехов».

[30]  Поразительны архивные документы: Москва приняла решение о разрешении вывоза детей раскулаченных крестьян с высылки, чтобы уменьшить смертность среди высланных, а по решениям Преображенского райисполкома видно, что нередко на подобные запросы родственников местная власть отвечала запретом, - действовали назло «кулакам», нарушая даже распоряжения Москвы.

[31]  Большая коллективная пьянка проходила в школьном здании.

[32]  Интернет теперь показывает, что мои земляки ошибались: Орлов Григорий Данилович 7 августа 1942 года был осуждён военным трибуналом 15-го кавалерийского корпуса Закавказского фронта на 10 лет исправительно-трудовых лагерей. То ли сгинул в лагерях, то ли погиб где-то штрафником, сведения по которым у нас рассекречены ещё не полностью. Родственники осуждённых имеют право обращаться ныне за разъяснениями в прокуратуру, и я знаю пример, когда расстрелянного на фронте человека реабилитировали после обращения сына. Ведь суд тогда был скорым и далеко не всегда справедливым.

[33]  Вначале в школе х.Суходол, потом в Тростянке, а затем у станции Овражная, за Петровым Валом, - это была территория бывшей АССР Немцев Поволжья, которую заселяли завербованным народом. С Красавки ещё в конце войны группа женщин завербовалась в Палласовку, но все вернулись вскоре назад. А вот семьи двух сестёр Марии Кузьминичны Хоружей задержались там почти на 20 лет, переехав потом на Кубань.

[34] А ранее, почти вплоть до конца 50-х годов, по хуторам ездила редкая «каламбина» - передвижная районная киноустановка на автомашине с приметно раскрашенной будкой. Сколько радости доставлял приезд такой кинопередвижки: народ ждал вечера, торопился быстрее доделать работу, чтобы не опоздать на кино; фильмы крутили в клубе в центре Красавки, а то и на открытом воздухе; зимой кино показывали то в школе, то по хатам, и я помню, как однажды кино крутили в хате Говорухи, все расположились влёжку на полу, сидя на кроватях, а хозяин - Говоруха Иосиф – смотрел с семьёй кино бесплатно, расположившись на печи. Киномеханики были в почёте.

[35]  О непредсказуемости Перестройки я понял ещё в ноябре 1987 года, прочитав одно из интервью М.С.Горбачёва: что предстоит перестроить, - мы ещё и сами толком не знаем; к тому же, наше сознание ещё не доросло до того, чтобы понять, что именно следует перестраивать. Отсюда я понял, что Перестройка может повести нас и на 90 градусов в сторону от объявляемого ранее партийно-государственного курса, но что она развернёт страну в итоге на 180 градусов – этого я и не предполагал.

[36]  Но бабушка Мария не знала, как и я в 2000 году, что из-за страшных потерь 1941 года руководство страны «втихую» удлинило призывной возраст с 50 лет до 55-ти, пошло на мобилизацию 17-летних парней и массовую мобилизацию на фронт женского пополнения. Наша пропаганда смеялась над Гитлером, вынужденным пойти на мобилизацию «пацанов» и стариков, но женщины в его армии были редкостью.

[37]  Побывав на красавской земле в 2004-2006 годах, поразился, что на местах подворий растёт конопля. Вообще-то, она встречалась кустиками и в 50-е годы на месте некоторых подворий, но теперь она вырастала под 2,5 метра (есть фото), как это было в центре длинного ряда на месте подворий Кучеренко-Сералеева и Трунова-П.М.Шаталова-Т.П.Хоружего-Суховея. Скорее всего, её там подсеивают коноплеводы.